— Оно знает?
— Знает. Он добрый и сам... такой же.
Я пропустила мимо ушей, что девушка говорила о Лавронсо как о
мужчине, но пометку поставила.
— Так. Скрываться теперь незачем. Мы с Бейлиром и Хитрой, сама
знаешь, тоже прячемся. Так что, не мучайся больше.
— Переодеваться не буду.
Я пожала плечами.
Новость про Секирд восприняли со сдержанной радостью. Хитра
решила, что у нее появилась компания получше, чем старая
тридцатилетняя тетка, с которой туда не ходи, здесь не ныряй, и
утащила новую подругу купаться. Бейлир рассмотрел скрипку,
попробовал, пробормотал, что настраивать инструмент надо лучше, и в
глазах я увидела огонек предвкушения.
— О, если бы нашелся некто, одаренный музой ритма! Нашему трио
позавидовали бы утренние звезды!
Мне, как говорится, тролль на ухо наступил, что служило
предметом скорби моего лирического товарища.
— Я могу, но не на чем, — развело руками Лавронсо.
Посмотрев на страдания эльфа, он пообещал в ближайшем же селении
найти что-нибудь, похожее на тамбурин или бубен.
Позавтракав, мы отправились в путь, и ближе к вечеру подъехали к
небольшому городку. Пристроив нашего мобил-монстра в рощице
неподалеку, мы прошли по вечерней прохладе до крайних домов,
разузнали, где таверна, и решили, что имеем право наградить себя
едой, которая не булькала на костре. Я была одета ремесленницей, в
эльфийке никто не заподозрил бы нашего боевика, Хит болтал ногами
на скамье — княжна высокого рода такого себе не позволила бы.
Лавронсо с Секирд пришли как есть — вряд ли рука ночных хозяев
дотянулась в маленький городок через несколько дневных переходов.
Если не станем задерживаться надолго, будем в безопасности…
насколько это возможно.
Пока ждали еду, Лавронсо пошепталось с подавальщицей,
переговорило с парой местных жителей, и к концу ужина принесли
тамбурин. Лавронсо отдало обещанные монеты, пощелкало по кожаному
боку инструмента и покачало головой. Ничего, тамбурин — не скрипка,
дварфо его перетянет, согреет, и нам хватит.
Теперь во время дневных перегонов мои уши терзали скрипичные
уроки, но Бейлир в эти часы переставал метаться и маяться
неустроенностью, а Секирд из угрюмой несчастной девушки
превращалась в сосредоточенную одухотворенную ученицу. Я решила
потерпеть. Мой напарник не очень любил скрипку, предпочитая
мандолину, но эльфов учат хотя бы трем благородным инструментам. За
два года Бейлир избавился от остатков присущей его соплеменникам
заносчивости и мог поступиться желанием или нежеланием ради другого
существа.