А я ем. Что ни говори, а отступать не привык. В плане были
розовые яблоки тетушки Блем? Были. Пусть даже меня к этому
подтолкнул одноглазый подлец, раскуривающий в помещении (сколько
раз просил не курить дома!) свою старую потёртую трубку. Всё равно
ем. Восемнадцать лет – они один раз в жизни. Нужно крепиться, даже
если вся морда мокрая от слёз, а вся задняя часть до сих пор горит
адским пламенем. Мужик решил – мужик сделал!
- О, я уже опаздываю! – хмыкает Солюс, тыча пальцем в часы, на
которых без пяти минут двенадцать, - Прошу извинить, сэррр, что не
могу остаться на праздник, но слово джентльмена дано, вы, как
благородный, должны понять!
- Хватит тут капать ядом, - кривясь от соли внутри и снаружи,
говорю я, - Катись чертям и там упейся! Нам с Фели и так будет
хорошо. Когда-нибудь.
Старик неспешно уходит, прихрамывая, довольный как слон.
Специально ведь тянул время, чтобы уйти перед самой-самой полночью.
Сволочь. Остаемся вдвоем, я и мой гримуар, висящий перед диваном с
раненным, но несломленным поедателем соленых розовых яблок.
- Фели, что завтра будет? – слабым голосом спрашиваю я
книгу.
- А? – та определенно погружена в мысли, отвечая рассеянно, - Да
ничего особого, Юджи. Просто съездим в один город, там подпишешь
пару бумаг, тебе выдадут кристалл взрослого, запишут в книги…
поживем немного, дождемся ответа из Парижа. Тебе должны увеличить
содержание раз, эдак, в двадцать, и выделить особняк. Где-нибудь. А
там будем жить дальше…
- Раз в двадцать?! – подпрыгиваю на месте я, тут же издавая стон
боли, - Это же…!
- Юджи, не отвлекай меня, - внезапно холодно говорит моя
единственная верная подруга и спутница жизни, - Не сейчас.
Помолчи.
Пораженно молчу. На часах почти двенадцать, но это внезапно
становится полной фигней. Что с ней?! Фелиция всегда была на моей
стороне, она, можно сказать, была для меня хоть каким-то
заменителем нормальной семьи! Я, конечно, часто задумываюсь, откуда
я знаю или чувствую, какой должна быть нормальная семья или, к
примеру, что Солюс Викардо всегда меня не мог терпеть, но… гримуар?
Мой гримуар?! Отдает мне указания?!
Сейчас?! С тем же успехом пистолет мог бы отказаться стрелять, а
нож резать хлеб!
- Чт…, - слова застревают у меня на языке, когда часы бьют
полночь. С первым же их ударом обложка моей книги вспыхивает
языками черного и фиолетового пламени. Точно таким же, сразу,
буквально через секунду, загораются многочисленные колдовские знаки
на стенах, паркете и даже потолке нашего дома! Везде! Что это?!