Несколько секунд ничего не
происходило; потом изнутри донеслись шаркающие шаги, в двери
приоткрылась заслонка и за бронзовой решёткой мелькнул огонёк
свечи, а потом и глаз на старческом морщинистом лице. Дверь с
протяжным скрипом провернулась на петлях, и перед нами предстала
женщина – типичная то ли служанка, в большом крахмальном чепце,
переднике, с измождённым лошадиным лицом. В руке она держала
большую свечу на медной подставке с ручкой; судя по запаху, свеча
была не стеариновая, а сальная.
Моя провожатая обменялась с
«экономкой» несколькими непонятными словами, после чего та
повернулась и принялась карабкаться вверх по крутой, очень узкой
лестнице; мы последовали за ней. Восхождение закончилось на
крошечной площадке, с которой вели три двери. «Экономка» постучала
в одну из них и, не дождавшись ответа, толкнула дверь, пропуская
нас вперёд.
Комната, в которую мы зашли, для
начала оглушила моё обоняние густой смесью запахов – пыльной бумаги
и пергаментов, химических реактивов, свечного сала, пряностей;
поверх этого витали ароматы прогорклого пива и свежесваренного
кофе. Кофейник как раз и дымился на краю стола – и этот был чуть ли
не единственный привычный глазу предмет, который я тут
обнаружил.
В остальном комната – нет, не
комната, рабочий кабинет, лабортатория - – походила на обиталище то
ли на обиталище средневекового учёного, то ли упорного адепта
стимпанка, в равной степени увлечённого естествознанием, алхимией,
астрологией, а то и вовсе черной магией. Угли тлели в низком,
утопленном в стену очаге; столы были уставлены непонятными
приборами и приспособлениями из меди и стекла, среди которых я
заметил несколько разноцветных кристаллов и хрустальных шаров,
помещённым в бронзовые и серебряные штативы. Стояли спиртовые и
газовые горелки, изготовленные из бронзы и стекла, и соединённые
извивающимися шлангами с медными, усаженными вентилями баллонами;
на верхушке одного из них чуть подрагивала стрелка на круглой шкале
прибора, скорее всего, манометра. Множество колб и пробирок с
разноцветными растворами, некоторые из которых подозрительно
булькали и исходили белёсыми смрадными парами. Стопки окованных
медью и обтянутых в бугристую кожу томов-инкунабул, свитки,
намотанные на почерневшие от времени деревянных рукояти, ряд
черепов, среди которых были и откровенно нечеловеческие. Высокий,
смахивающий на цаплю телескоп на деревянной треноге в углу, рядом –
батарея глобусов, часть из которых выпячивала на крутых своих боках
очертания незнакомых материков, а другие состояли из множества
узких и широких бронзовых колец, покрытых загадочными символами.
Имелась тут, кстати, и полочка с лежащими на ней астролябиями -
такими же, или очень похожими на то устройство, которым мастер
Валуэр пользовался на Фарватере.