Меня немного пугали уколы, но я доверился ему и согласился принять
наркотик ради него. И никогда не забуду этого безвольного согласия. Того, что
навсегда изменило мою жизнь, превратив её в гниющую кучу отходов.
Эффект после укола был неприятным,
даже пугающим: через три секунды я почувствовал себя настолько плохо, как ни
разу не чувствовал после самой продолжительной пьянки, будто снова под кожей
всей головы бегут тысячи маленьких насекомых, а потом они начали
распространяться по всему телу. Моё сознание помутнело, ноги и руки стали
ватными, речь – неразборчивой. Одним словом, как будто я выпил минимум три
бутылки водки. Потом меня начало ломать, и мне не понравилось то, как я отвратительно
себя чувствовал – поклялся больше никогда не употреблять эту дрянь.
Я кололся только спидами, примерно
раз в неделю. Так, доза за дозой, Толик по-прежнему общался
в нашей компании, только теперь уже превратившись в барыгу — он продавал нам
наркотики, пока у меня были деньги. Когда же средства от продажи игровой
приставки, дисков, плейера и наушников, магнитофона закончились, я начал тащить
из дома всё, что попалось под руку. Например, я выудил из маминой шкатулки золотые
серьги, а потом долго искал их по дому вместе с ней, лживо сокрушаясь о потере…
Оленька к тому времени стала мне ближе, но сама держалась от наркоты
подальше. Однажды я решил ей признаться:
– Оля, я колюсь.
– Как это – колешься? – Она была шокирована моими словами.
– Ну, меня затянуло. Это такой кайф…
– Ты ни с кем не пользовался одним шприцом? – испуганно спросила она,
потому что даже в силу своего юного возраста уже была наслышана о том, чем это
может грозить.
– Нет, – честно ответил я.
– И что дальше?
– Не знаю. У меня нет денег на дозы.
– Что ты колешь? Героин?
– Один раз было… Перец мне не понравился, – сухо ответил я. – Оленька,
я, кажется, тебя люблю.
– Ты? – она подняла на меня свои большие карие глаза и вновь опустила
их, пряча свой взгляд. – Извини, но в мои планы не входит дружить с мальчиком-наркоманом.
После этих слов меня бросило в жар. Я не верил своим ушам, что та, ради
которой я вошёл в плохую компанию, оттолкнула меня, назвав мальчиком-наркоманом.
Это было самой большой обидой, какую кто-либо мог нанести мне. В моей больной голове вдруг что-то
переклинило, появилась мысль о том, чтобы вновь уколоться, хотя я тут же стал отгонять
эти мысли: денег на дозу больше не было. Через пару дней после этого
злополучного признания в любви я всё-таки зашёл к Толику, предложив ему свой dvd-проигрыватель, который мама подарила
мне на день рождения, и попросил его дать мне пакетик с героином. Тот тут же согласился.
Это стало отправной точкой в мой страшный путь зависимости от тяжёлых
наркотиков.