– Дождись свое мороженое и спокойно иди к выходу.
На лице Максима не дернулся ни один мускул. Только стиснутые
зубы выдавали ярость, бурлившую в нем. Но волновался он не за себя,
а за Лану. Краем глаза он наблюдал за ней и этим незнакомцем. Но
лица видно не было.
Забрав эскимо, он пошел в сторону выхода, подгоняемый сиплыми
командами своего надзирателя.
«Если Артур видел все, что сейчас происходило, то переживать не
стоит», успокаивал себя Максим, стараясь не сделать глупостей из-за
своих переживаний за Лану.
Теперь, когда ему не было ее видно, неизвестно пугала. Может в
данную минуту ее уже утащили в какие-то темные кусты и убили. Или
еще хуже: увезли и будут мучить, пока она не подпишет все
необходимые бумаги.
«Я очень сильно хочу, чтобы она никогда в жизни не простила
своего отца за то, что из-за него ей пришлось вытерпеть все это»,
все еще надеясь, что все хорошо закончится, подумал Макс.
– Сейчас остановится белый мерседес. Молча садись в него и не
делай лишних движений.
Максим кивнул. Они стояли у дороги в ожидании своего «такси».
Как вдруг качок резко дернулся, тихонько ругнувшись, и рухнул на
землю.
– Бежим. Быстро.
Голос Артура прозвучал как самая сладкая песня и Максим, бросив
мороженое прямо на асфальт, кинулся вслед за ним. Второе
приглашение ему было не нужно.
Они мчались к другому выходу из зоопарка, распихивая людей.
– Они в сером фольксвагене, – сообщил Артур, когда они прибежали
на парковку и ткнул пальцем в нужное авто.
– Я сам, - Максим рукой придержал своего телохранителя.
Потом он резко открыл дверь и вытащил Глеба, на лице которого
читалось явное удивление от таких событий.
– Ты мерзавец, – Максим бросил его на асфальт, – Но руки марать
я об тебя не буду, – презрительно прошипел он и занырнул в салон,
спеша проверить как там Лана.
Увидев ее испуганное лицо, он почувствовал то, что раньше
никогда не испытывал.
Да, он любил маму, братьев, хоть они и были иногда теми еще
недоумками. Но при виде этой хрупкой девушки, вжавшейся в сиденье,
он понял, что стремясь оградить себя от сильных чувств, многого
себя лишил.
В машине Максим ни на секунду не отпускал мою руку. А я боялась
поверить в то, что он способен испытывать что-то большее, чем
просто животное желание. Здравый смысл подсказывал мне, что на него
так повлияло то, что нам обоим угрожали люди с оружием. И в
организм хлынуло слишком много гормонов. Но сердце хотело думать
иначе: что он, правда, привязался ко мне сильнее, чем хотел. Я
видела в его глазах то, чего не было раньше. Не просто желание
обладать мной, а нечто большее.