Чтоб меня тавтонский жеребец лягнул! Он мысли, что ли, мои
читает?
‒ Почему чудом? ‒ усомнился я в его словах.
‒ За первый год ты трижды умирал, ‒ усмехнулся криво Драгун. ‒ И
трижды приходил в себя. Ты словно отказывался умирать. Словно…
‒ Словно стоял на перепутье двух дорог, ‒ закончил я предложение
за картаром, вновь прикрывая веки и тяжело вздыхая.
Да будет так. Последую совету матери…
‒ В точку! ‒ кивнул Пал, а после загадочно ухмыльнулся. ‒ Так ты
готов вновь взяться за дело? Или тебе еще нужен отдых?
Сучья кровь! Он издевается, что ли?
‒ Отдыха уже достаточно! К тому же… за это время многое…
разрешилось, и многое переменилось, ‒ отрывисто пробормотал я. ‒ Я,
наконец-то, смог увидеться с теми, с кем неистово желал встретиться
и попросить прощения. И у меня получилось это сделать. Но я был
глуп, когда жаждал смерти, отдыха и спокойствия и даже посмел
оскорбить покровительницу своими словами. И мне более чем доходчиво
объяснили всю суть. Умереть проще простого, а жить, решать
допущенные ошибки и заботиться о тех, кто тебе дорог… это гораздо
тяжелее, но приятнее.
‒ Я рад, что ты смог обрести душевный покой. Тогда получается, ‒
развёл руками мироходец с наиграно задумчивым видом, ‒ что в этой
комнате не один глупец, а целых два.
До чего дотошный кухаркин сын!
‒ Ты сможешь перенести меня на Землю? ‒ сходу поинтересовался я,
пытаясь выбраться из постели.
‒ Если хочешь быстро и безболезненно отдать концы, то ради
Бездны, но хотя бы уважь чужой труд и не прыгай с головой в
бездонный омут, ‒ скривился вдруг мироходец, размахивая ладонью у
себя перед лицом, словно почуял отвратительный смрад. ‒ Поэтому не
гони лошадей, мой реанорский друг, и внимательно присмотрись к
себе.
Присмотрись к себе? Что за бред? Стоп!
Одеяло было отброшено в сторону за долю мгновения, а следом
пришло и осознание всех предыдущих слов картара. Вот тебе и
астральное оружие с их магией. Собственное тело оказалось россыпью
множества увечий, причем складывалось впечатление, что нанесены те
были совсем недавно и едва смогли покрыться коркой. Размером почти
на половину груди красовался мерзкий рубец от пространственного
осколка Хаарсы, ниже виднелась отвратная отметина от тесаков
Фарафа, живот, чуть правее от него и даже нога, всё было
разворочено уродливыми шрамами от двух пламенных штырей