Ур'атапа. И всё это было только началом
списка. К тому же лишь после слов картара я понял, что невероятно
слаб, но больше всего сейчас пугали рука и лицо.
Рука почти по локоть оказалась чужой
и неестественной, а осунувшееся лицо походило на скверную
физиономию какого-то сорокалетнего истощенного бродяги, но на
удивление я был побрит. Да и внутри тела всё было в аналогичном
ключе: хаос и раздрай.
‒ Твои ранения и оказались основной
проблемой, а продвижение на третий оборот лишь всё усугубило, ‒
выдохнул устало Пал.
Затем тот, выдохнув ещё более тяжко,
стал медленно освобождать свою руку от тех самых иссиня-черных
бинтов, которые всегда носил и, закончив со всеми манипуляциями,
продемонстрировал мне свою конечность, которая целиком состояла из
его тёмно-бирюзовой силы, а следом подставил своё изуродованное
лицо на свет.
‒ Ты выжал себя досуха, ‒ подался он
в объяснения. ‒ Реанорский эфир не обуздан, прямо, как и моя
энергия. Носитель подобной силы практически не поддаётся исцелению,
а твоя непереносимость к стихии жизни, слияние силы духа, эфира и
молнии на порядок всё усложнили. Вот эти вот раны теперь с тобой на
всю жизнь. Как понимаешь, такова цена за силу, ведь идеальных
воителей не существует. Ну а это, ‒ указал тот глазами на мою руку,
‒ изобретение моё и моей жены. Живой артефакт на основе
адаптирующейся плоти древних чудовищ Инферно из Геенны Огненной.
Самолично отправлялся на охоту. Твою культю отыскать, увы, не
получилось. Она навсегда осталась в Обители.
‒ Рука ‒ это мизерная и
неравноценная цена за всё случившееся, ‒ спокойно проговорил я,
созерцая так называемое изобретение. ‒ Благодарю тебя,
Паллад.
‒ Рано пока благодарить. Используй
свою силу на ней, ‒ подсказал тот.
Дважды повторять не пришлось.
Хватило одного мысленного посыла, чтобы активировать эфир, а затем
соединив магию молнии и силу духа в резерве я попытался её
высвободить, но всё шло невероятно медленными темпами, будто
пытаешься смахнуть многовековую пыль с какого-то древнего и почти
разрушенного сооружения. Однако после третьей попытки, эфир стал
послушен как верный пёс, а миг спустя раздался столь родной и тихий
треск стихии.
Несколько мгновений ничего не
происходило, но пару секунд погодя левая рука до самого локтя
начала словно раскаляться и принимать цвета моей тёмно-алой молнии
с багровыми прожилками. Практически в точности, как и у
картара.