И вечером
та или иная мразь,
на жену,
за пианином обучающуюся, глядя,
говорит,
от самовара разморясь:
«Товарищ Надя!
К празднику прибавка —
24 тыши.
Тариф.
Эх,
и заведу я себе
тихоокеанские галифища,
чтоб из штанов
выглядывать,
как коралловый риф!»
А Надя:
«И мне с эмблемами платья.
Без серпа и молота не покажешься в свете!
В чём
сегодня
буду фигурять я
на балу в Реввоенсовете?!»
На стенке Маркс.
Рамочка ала.
На «Известиях» лежа, котёнок греется.
А из-под потолочка
верещала
оголтелая
канареица.[1]
Это я к тому, что никто, кроме брата
Бори мне не звонил, сочувствия не выражал. Ждали и боялись. Все! Ни
одна высокохудожественная мразь за сегодня не позвонила! Сдох
Охрим, и хер с ним! Боятся, сучата, ох, как боятся! И что там про
нашу выдающуюся писательскую интеллигенцию, про их оппозицию
режиму? Вранье всё это. Их оппозиционность выражается только в
дикой зависти по поводу премий и наград, которые достались
конкурентам, а падающую птицу так еще и затопчут, а чего уж там? На
всех-то рассчитано не было! Не хватает писателям на кальсоны! Про
что это я? Так про известный факт, когда великий пролетарский поэт
и писатель Максим Горький никому не известному поэту Мандельштаму
прошение одежонку выдать подписал, а вот на теплое белье (пару
кальсон) из списка вычеркнул. По всей видимости, талантом
Мандельштам до Пешкова не дорос.
А вообще-то во мне все ещё бурлит и
шкварчит… Ох и неприятно закончился для меня разговор в кремлевском
подвале. А что тут приятного может быть? В общем, взяли меня два
товарища, Кунин и Смирнов, в оборот. Объяснили, что их задача
обеспечить мою лояльность, причем не допустить, чтобы мои знания
попали врагу. А кто у нас враг? Да почти все! Блядство натуральное!
В общем, мне выдали ампулу с цианидом, которую я теперича в одежку
себе вшил. Ну да ладно, а чтобы я совсем перестал сомневаться, что
на крючке, Куня, сволота такая приказал моему сердцу остановиться.
И оно, бл… остановилось! Я смотрел на часы, которые были на столе –
ровно минуту. Потом закачало. Что я за эту минуту пережил? Да нет,
вся жизнь передо мной не пронеслась. Но вот чувство, что тебя
держат, как птицу в кулаке, и что ты уже не жив, это было, чувство
стыдного, поразительного бессилия. Ага, еще и обмочился… суки! Если
бы еще пару минут, то и … ладно, вспоминать не хочется. Вот тебе
пряник, Миша – ты живи пока что, живи, но в качестве кнута помни,
чуть что не то сделаешь, или предать подумаешь, так сразу же
сердечко твое остановится, так что если что, лучше сам ампулку
раскуси, мгновенно и не больно… Вот тебе и доверие. В общем,
никогда еще не чувствовал себя настолько униженным. Да, понимаю,
что это программа, заложенная при гипнозе. Сто процентов. Но ее-то
мне не снять. Нет, есть варианты, например, попасть за границей к
какому-то специалисту, который сможет эти блоки нейтрализовать. Но
почему он же не сможет заложить мне свои установки? Такие
специалисты если и есть, то со спецслужбами сотрудничают тесно,
по-иному в нашем мире никак.