Ну что там Катаевы, Ильфы да Петровы,
учуяли, что хлебное место освободилось? Учуяли! Кольцов сделал
«Огонёк» журналом, который читают сотни тысяч! И какой у него
тираж! А какой у него тираж? Миша, какой тираж я подписывал у
последнего номера «Огонька»? Обиделся, дуется, молчит! Да, в СССР
есть система, но нет единого профсоюза или объединения писателей и
журналистов. А нужен ли он? Вот в чём вопрос!
Ладно, пройдусь-ка я снова по
Патриаршим… Именно тут я должен увидеть своего знакомого. Наша
встреча и будет сигналом к тому, что у моих конфидентов все готово
для передачи мне денег. Интересно, Артур прав, постараются они еще
уменьшить мне гонорар, или нет?
К тому времени, когда должна
состояться передача папки с документами, оставалось очень немного
времени. И я испытывал серьезный такой мандраж. Не боится смерти
только идиот, я же обычный человек, да, меня всего трусило, на свое
ежедневное рандеву я вышел, стараясь изобразить совершенное
спокойствие. Сегодня был жаркий день и у прудов собралось народу
очень и очень, впрочем, это мне совершенно не мешало. Главное,
чтобы Аннушка не успела разлить подсолнечное масло. А всё остальное
– ерунда.
Тут в толпе я заметил Верочку Рошаль,
работницу «Огонька», на удивление, она не стала перебегать от меня
на другую дорожку, а широко улыбнулась и пошла навстречу.
- Миша! Как я рада вас видеть! Мы в
редакции все были огорчены, что вы нас покинули, что же
произошло?
И хотя я понимал, что «все огорчены»
- это явная гипербола, но что Верочка искренне мне сочувствовала,
было чертовски приятно.
- Верочка, неисповедимы пути карающей
длани господней! – с максимально театральным пафосом выдал я в
ответ.
Та прыснула.
- Миша, вы просто не умеете быть
серьезным…
- Верочка, я серьезный только в день,
когда подписываю макет, вы же в курсе. На самом деле это мне врачи
подсуропили. Выдумали какой-то там синдром хронической усталости и
потребовали временно сбросить нагрузку. Выбора мне не дали.
Сказали, если я через три месяца не восстановлюсь, то и с
«Крокодила» могу слететь.
- Миша, но это же…
- Ну, и я им так и сказал. Не знаю,
только профессор на меня видно зуб наточил… Неврипатолог…
- Ой, Миша, что это, так
серьезно?
- Увы мне, увы мне…
Я состроил совершенно покаянную рожу,
но тут, скосив глаза на грудь четвертого размера, которую у
Верунчика не заметить было невозможно, я напоролся взглядом на
сидящего на лавочке человечка, с которым мне и предстояло тут
встретиться. Впрочем, это была первая «пристрелка глазами». Я чуть
заметно кивнул головой, как будто что-то своим мыслям ответил, в
моей руке был кожаный портфель. Это был сигнал того, что я готов к
работе. Инициативник с той стороны ничего не сказав поднялся и
ушёл. Значит, сегодня надо ждать звонка.