- Смотрите…
Картинка как-то изменилась, я теперь
видел только стену, это что, меня уронили на пол? А почему я ничего
не чувствую? Хотя, вроде, под гипнозом и не должен. Тут картинка
снова изменилась. Опять передо мной был тот же эскулап, доставший
зажигалку, понятно, сейчас мне прижжет руку. Что делать, если
сморщусь от боли, мне конец.
Четырежды падут все вехи и
устои,
Исчезнут города, осыплются
сады,
Но что бы ни стряслось,
тревожиться не стоит,
Дождь смоет все следы,
дождь смоет все следы.
А хорошо, чувствую, как этот дождь
смывает боль. Держу покерфейс. Мог бы пошевелиться? Нет, не
чувствую такой в себе силы. Ну и так будет здорово.
- Хорошо, товарищ Здравобредов, я
вижу. Перейдем к вопросам и ответам.
- Слушаюсь. Кольцов, ты чекист?
- Нет.
- На кого ты работаешь?
- На Новую оппозицию.
- Что это за группа?
- Это группа товарищей, не довольных
Сталиным.
- Кто в неё входит?
Ведь время - тоже дождь, который
вечно длится,
Который не щадит ни женщин, ни мужчин.
Он хлещет наугад по крышам и по лицам,
По инею волос и кружевам морщин.
И сколько б ты не жил, в какой
бы не был силе,
И кто бы не склонял тебя на все лады,
И сколько б не вело следов к твоей могиле -
Дождь смоет все следы, дождь смоет все следы.
- Я не могу сказать…
- Кто входит в неё! Имена!
- Идиоты, я не могу сказать имена, не
имею права!
- Говори!
- Слабак! Ничего не скажу…
- Может быть, ему пытки
применить?
- Авель… простите, думаю. над ним
кто-то поработал, не менее талантливый, чем я. У него стоит блок.
Пытки ничего не дадут, он, скорее умрёт, чем назовёт кого-то.
- Ладно. Спроси про деньги.
- Зачем тебе столько денег?
- Мне надо прикрыть своих людей тут.
А самому уехать.
- Зачем?
- Мы понимаем, что Сталина попытаются
убрать. Это чревато. Безопасность каждой нашей группы – дело ее
куратора. Он принял решение вывести меня из игры
- Почему?
- Компромат. Не только на
Сталина.
- На кого еще?
- На кого компромат?
- Говори, на кого!
Так думал я, когда от грома
задрожали
Промокшие дворы и два моих птенца,
Которых мы с тобой так рано нарожали,
Устроили галдеж перед лицом отца.
И понял я в тот миг, от ливня
изнывая,
Что детский этот крик ворвавшийся сюда
И есть тот самый след, который несмываем,
Который негасим никем и никогда.
А дождь идет вовсю и помощи не
просит,
Звенящую метлу зажав в своей горсти,