Тео откинулась на подушку и прикрыла глаза.
Она устала. Господи, как же она устала.
Всю жизнь Тео решала проблемы. Закончить школу так, чтобы поступить в
университет. Вопреки матери, вопреки учителям и одноклассникам — пробиться
наверх, уцепиться, выгрызть у вселенной отличные оценки и самую лучшую
характеристику из всех возможных.
Поступить в университет. Совмещать учебу и две работы, писать в
студенческую газету, участвовать в клубе любителей шахмат, истории искусства и
дискуссионном клубе — чтобы прорваться в тройку лучших на выпуске.
Устроиться в Citizens Financial Group — сначала рядовым клерком, потом
заместителем менеджера, потом руководителем направления…
Сейчас Тео входит… — входила, черт побери, входила! — в «золотую десятку»
регионального управления. Она определяла кредитную политику банка в Огасте — и
во всем Мэне. Она решала судьбы тысяч людей, доверивших свои деньги Citizens
Financial Group: рулила ставками, определяла требования к заемщикам, одобряла
или приостанавливала иски. Не единолично, конечно — но на собрании
руководителей голос Теодоры Дюваль звучал достаточно громко.
Она купила квартиру в центре Огасты. Она арендовала матери коттедж на самой
границе с заповедником Финизи Суомп — и обеспечивала все ее нелепейшие хотелки,
от внезапной поездки в Гватемалу до курсов тантра-йоги. Она оплатила обучение
мужа в Принстоне.
Следующим шагом должен был стать перевод в нью-йоркский офис Citizens
Financial Group. Тео даже квартиру под него купила — роскошную, с двумя
спальнями, в самом центре города. До успеха оставалось полшага…
Но эти полшага Теодора так и не сделала.
Не будет ни квартиры, ни карьеры, ни билетов в Метрополитен. Ничего не
будет. Только этот пыльный, пропахший нафталином дом, кретинские променады по
саду и бесконечная, невыносимая болтовня Мэри.
Тут Теодора Дюваль ничего не может. Ничего не умеет. Тут она никто, полное
и абсолютное ничтожество, неспособное повлиять даже на выбор блюд к ужину.
Тео нашла тетради и учебники прежней госпожи Дюваль. Девушка действительно
училась магии, и, вроде бы, неплохо училась. Желтоватые разлинованные листы
были исписаны заметками и формулами, под которыми красовалось гордое
«Молодец!», «Отличная работа, Теодора, вы провели блестящее исследование».
Вероятно, она разбиралась в этом деле. Возможно, стала бы востребованным
специалистом, как тот же доктор Робер. Вот только новая Теодора Дюваль ничего
этого не знает. У нее осталась только память тела, смутная, как шепот из
кладовой.