К сожалению, у меня, в отличие от
Льва Кассиля, не сохранилось карт, летописей и военных планов
Мутагении (я все держал в голове, а брат вообще не заморачивался),
и к тому времени, как я повзрослел, большая часть тех детских игр
из памяти истерлась, так что еще подробней я рассказать не смогу, а
какие-то мелкие детали, возможно, даже переврал.
Однако кое-что я, как видите,
все-таки помню. И со временем тот вымышленный мир все больше
расширялся, обрастал красками и подробностями. Правда, уже только в
воображении – я придумывал для Мутагении соседние государства,
выстраивал сложную систему дипломатических отношений. Постепенно
это все начало переноситься на бумагу. И вот теперь мы перейдем
дальше, но все еще не к книгам, а…
…К комиксам. Да, первые мои пробы
пера были рисунками, а не литературой. Нет, несколько рассказиков я
написал еще в совсем раннем детстве (в том числе такой безусловный
шедевр, как «Про быка»), но они были совсем коротенькими, большую
часть я даже толком не помню, а сохранилось очень немногое. В том
возрасте я быстро решил, что предпочитаю воплощать свои фантазии в
виде рисунков, а не в виде текста.
Дело в том, что у меня ужасный
почерк. Настолько отвратительный, что я даже сам с трудом читаю,
что я там накорябал. Я словно левша, которого заставляют писать
правой, настолько неказистый выходит результат. Если б я жил в те
дремучие времена, когда писали исключительно от руки, я бы с почти
стопроцентной вероятностью не стал бы писателем. (Тебя бы
сожгли на костре за попытки призвать Сатану (Ксения). Слишком
неприятен и даже мучителен для меня этот процесс, меня крайне
раздражала необходимость писать от руки.
Кто видел мой почерк – подтвердит,
что это дикий кошмар. К счастью, на дворе уже двадцать первый век,
и сейчас я уже чрезвычайно редко пишу от руки (в основном адреса на
почтовых отправлениях, да изредка автографы). И меня греет мысль,
что уже совсем скоро каллиграфия станет такой же бесполезной, как
умение заряжать мушкет или знание геральдики.
Зато рисовать у меня получалось
неплохо. Ну как неплохо… на уроках рисования я получал тройки,
потому что малевал в стиле Андрея Бильжо. Корявых уродских
человечков – зато в огромных количествах. Рисовал я их в основном
на вырванных из тетрадок листах, а еще чаще – просто на последних
страничках. И несколько раз, сдавая школьные тетради на проверку, я
находил рядом со своими рисунками пометки красными чернилами, а то
и критические замечания. Сводились они в основном к тому, что
рисовать надо после уроков и в отдельных тетрадях.