Так, нет, подожди, не выкидывай
Тарентуса. Он меня впечатлил. Он нам нужен, сейчас вставим в книгу.
Немедленно. (Ксения)
Третьим (второго пока пропустим)
появился Вращун. Чувак, умеющий превращаться во что угодно. Вот он
уже не был ничем навеян, мне просто всегда нравилась тема
метаморфоз. Конечно, одним из первых моих героев стал именно
Вращун. В первый момент, кстати, его звали тупо Превращун, но это
звучало кринжово даже в девять лет, так что имя я обрезал. А спустя
еще пару лет вообще переименовал его в Токупра. Это аббревиатура
(Тот, Кто Умеет Превращаться), но не зная, как она расшифровывается
– можно принять за нормальное имя. Вот такой я был хитрый и
коварный.
Вращун-Токупр, впрочем, заметного
следа в моих комиксах не оставил. Ну умел он превращаться – и что?
Его было даже непонятно как рисовать, потому что он мог выглядеть
как угодно. Я несколько раз нарисовал сам процесс метаморфозы
(каждый раз получались шогготы), этим все и ограничилось.
Четвертым был Кулон. Могущественный
колдун, чья сила заключалась в волшебном кулоне. Он владычествовал
над то ли страной, то ли планетой Страшландией и… и все, в
общем-то. Он просто был, ну вот такой вот. Лысый и с очень длинным
носом. На этом все. У него была какая-то предыстория, я что-то про
него придумывал, но сейчас не вспомню, хоть озолоти.
Правда, зато у него был продуманный
мир. Я, знаете, с раннего детства любил карты – как реальных
местностей, так и вымышленных. У нас в детской висела огромная
политическая карта мира, и мама часто играла с нами в простенькую
игру – она называет страну, мы ее ищем на карте. Кто первый нашел,
тот и молодец. Потом мы с братом стали играть и без нее, просто
друг с другом, и чаще всего назывались страны Африки, потому что
они были в самом центре. Именно тогда я полюбил географию.
В книгах я карты очень ценил. Начиная
с «Волшебника Изумрудного города» и «Хоббита». Читая, обязательно
между делом поглядывал – где там герои находятся, в какой
местности? Что их окружает? Есть в этом что-то такое, что придает
вымышленному миру дополнительное дыхание, делает его живее и
реальнее.
И я довольно быстро начал рисовать
карты собственные. Мне нравилось ощущать, как чернила на бумаге
превращаются в острова и континенты, как возникают новые города,
прорезают русла реки и поднимаются к небесам горы. Много страничек
превращались в выдуманные страны, о которых я сам ничего не знал и
только любовался их очертаниями.