Еще на последних страничках моих
тетрадей периодически появлялись мешочники. Причудливая религиозная
секта, члены которой отрекались от любого имущества и даже вместо
одежды носили старые мешки с прорезями для рук и ног. Возникли они
больше из-за простоты рисовки – у меня плохо получались нормальные
человеческие туловища, поэтому я придумал вот таких типов, которые
выглядели как мешки с торчащими из них головой и конечностями.
Мешочники жили в пустынях, в оазисах,
выращивали там орехи Гри-Гри и периодически конфликтовали с
винтодаками, которых я тоже рисовал часто и охотно. Но о винтодаках
тоже позже, они в моем раннем творчестве занимают особое место.
Так, ну и теперь остались только
последние из персонажей моих школьных комиксов. Ультракарлики
(потом было сокращено до «л’тра»). Это не имя, а название вида,
микроскопическая высокоразвитая цивилизация. Два миллиметра ростом,
зато с футуристичными технологиями.
Здесь пошел уже настоящий эпос.
Этакое бытописание целой цивилизации. Каждую картинку я начинал с
того, что рисовал некий объект – гриб, пенек, дерево, - а потом
заполнял его тоннелями и залами, полными крошечных бородатых
человечков. Рисовал им фантастические приборы, инструменты и
оружие. Придумывал особенности их жизни, их культуру, их
менталитет. Продлевал каждую картинку, пока не заканчивалось место
на листке, заполнял все новыми и новыми деталями.
Л’тра тоже не были добрыми. Они
конфликтовали с людьми. Наблюдали за ними, создавали прямо у них
под носом базы, мутили какие-то проекты и планировали завоевать или
даже истребить человечество. Это была история начинающегося
вторжения. Супертехнологичная цивилизация, которая однако действует
с максимальной осторожностью, потому что противостоит настоящим
колоссам.
От бытописания микрозавоевателей я
постепенно переходил к их с людьми войне. Помню сюжетную арку
«Увеличение», когда я целый месяц рисовал, как л’тра изобрели
увеличивающий луч и стали создавать гигантских солдат – размером
почти с хомячков.
Закончилось это мое увлечение так же
постепенно, как и началось. Взрослея, я все реже открывал последнюю
страницу тетради, все реже рисовал сонмы уродских человечков. Они
оставались уродскими и неумелыми, мой рисовальный скилл так и не
поднялся выше уровня карикатуры, и с годами процесс доставлял мне
все меньше удовольствия.