Смирнин кисленько улыбнулся и прежним удрученным голосом спросил:
– Но что же делать прикажете?
Армянин помолчал и неожиданно спросил:
– Скажите, пожалуйста, Иван Павлович, какую должность занимаете вы в банке «Валюта»?
– Помощника бухгалтера.
– Так-с, так-с! Помню, вы уже раз говорили это мне. И, если не ошибаюсь, вы состоите одним из помощников бухгалтера в отделении приема вкладов на хранение?
– Совершенно верно, Назар Назарович!
– Вы рассказывали, что на вашей обязанности лежит записывание приносимых вкладов в особую квитанционную книгу. Так ведь? Ваши занятия в этом отношении не изменились еще?
– Все так, все по-прежнему.
– Что ж, это отлично!
– Почему же отлично? По-моему, тоска убийственная и досада вечная от перечня чужих богатств!
– А что же, разве большие богатства через ваши руки проходят?
– Бывают огромные! Сотни тысяч, случается, по одной квитанции вносятся одним лицом.
– Почему же вы говорите это таким удрученным голосом? – с иронической усмешкой спросил Мустафетов. – Мне кажется, чем больше сумма отдельной квитанции, тем лучше.
– Да, лучше для вкладчика, но мне-то какая от этого польза или какое удовольствие? Одно только подтверждается – собственное бессилие рядом с этим правом на все житейские радости.
– А вам очень хочется денег? – спросил вдруг Мустафетов, не спуская взгляда своих черных глаз со Смирнина.
– Как же не хотеть! До смерти хочется! Так хочется, что иной раз я даже думаю: не лучше ли убить себя? Хоть всем мучениям конец!
– Ну, это – чепуха, это вы из головы раз навсегда выкиньте! Человек, которому в голову такая чушь лезет, неизлечимо болен, и в его распоряжении только два выхода: либо своего добиться, либо и впрямь все прервать, даже жизнь, постылую без удовлетворения главного желания. Но так как я против самоубийства вообще, считаю его и грехом, и подлостью, то остается спасти вас деньгами. Знаете, молодой человек, чего вам, собственно, недостает для достижения желанной цели? Только инициативы и энергии. Решитесь хоть у меня позаимствовать и того, и другого, тогда добьетесь лучшего.
– Все это столь же соблазнительно, сколь и загадочно. Объяснитесь, пожалуйста, определеннее, а то я ничего не понимаю.
– Непременно объяснюсь, только не здесь. Вы кончили, и я покончил; давайте рассчитаемся да пойдем, – предложил Мустафетов и, когда все было исполнено, уже на улице продолжил: – Ко мне ведь близехонько, на Конюшенную. Я и лошадей своих отпустил, чтобы после обеда пешком пройтись. А скажите, Иван Павлович, вы не припомните, какая самая крупная сумма вклада принята вами на хранение в течение последних двух месяцев?