***
Дверь открывается. За ней — почерневший от горя мужик. Причёска
«горшком», усы — всё подсказывает мне, что он один из низших
неофициальных сословий Подулья. Гончаров. Грошевая работа, хуже
только сортировка мусора, летящего с верхних уровней Шпилей.
— Вы к Хелли? Она болеет, — мертвенно-ровным голосом поясняет
он.
— К Хелли. Пустишь, папаша?
— Здрасьте, господарь Финнрот.
— Ира? Я думал, ты давно убежала подальше наверх, от грязи наших
блоков.
— Не дождётесь.
Квартира знала лучшие времена. Заметно, что единственная женщина
давно не в состоянии убирать. Мужики убирают так, что сверху всё
кажется чистым. Пока не опустишься ниже. Пригибаюсь — ну да, грязь.
Антисанитария ни одну болезнь легче не делает. Пока я придумываю,
как бы заставить папашу прибраться, он оживает:
— Ты чего высматриваешь?
— Мешочки с куриными костями, — ворчу я, надеясь отвлечь
гончара. Если я хоть что-нибудь понял в этом мире — невмы и
колдовские знаки не работают на вещи, не подключённые к сети.
Сомневаюсь, что курицам в мозги всаживают чипы.
— Понимаю, понимаю... ведьмы чаровство своё любят делать,
окаянные.
Я замечаю девушку, корчащуюся от боли.
— Кто она тебе? Жена? Родственница? - прекрасно знаю, кто лежит,
но мужика следует растормошить - иначе от него толку будет чуть
больше, чем от железной печки в углу.
— Её зовут Хеллиника. Дочка моя единственная.
— А сыновья?
— Бросили нас, когда она немочь схватила. Давно, недели с три
назад.
— Симптомы? — деловито осведомляется Ира, разложив какой-то
чемоданчик, и подключив провода к девушке.
— У неё сильная лихорадка. Она не спит по ночам и стала как
помешанная. Воет, царапает дверь как бешеная собака. К нам приходил
кафолик из мелких, святой круг начертил да ушёл.
— А кроме кафолика что-то пробовали?
— Ну как не пробовали. Лекарь приходил, так только замахал
руками. Дескать, болезнь сия приходит не от телесных травм, а от
нейры чортовой. Бабка приходила, так только жену отвадила. Сказала,
семя у меня порченое, все девки прокляты будут. С арки спустился
какой-то молодой немец, невмы резал на поилке.
— Кто он такой вообще?
— Да сын столяра, — смущается мужик. — Здесь неподалеку живет.
Лаодикиям резал стобы в академиях, ну и кой-чего набрался. Но с тех
пор ей стало много хуже, чем раньше. А ты...
— Адриан.
— Ты, Адриан, что-то смыслишь в этом? Меч, смотрю, у тебя не
железка простая, да и девица твоя смышлённая, Уар опять же ходит
тенью.