— Отдашь браслет — спокойно пройдёшь. Помянешь бедного Окофиста
за кружечкой вечером и спокойно ляжешь спать.
— А ничего тебе ещё не отдать? Девственность сестры там, ключ от
Порайска?
— Только если сестра миленькая, — склабится Окофист и повышает
голос: — Я не понял, правобережники, вы охамели? За проход нужно
платить.
— Сколько? — негромко спрашивает хмурый Фил.
— А вот либо браслет — либо сколько у вас есть. Ни больше — ни
меньше!
Вздохнуть. Вскинуть лазерный пистолет в двуручный хват и вбить
высокоэнергетический луч прямо в лоб болтливому. Услышать залп
дробовика в воздух: Уар тоже «включился». Довернуть ствол в сторону
амбала. Ощутить спиной бердыш Фила. Кажется, неплохо так встали в
оборону. Вскинуть бровь.
— Ещё желающие будут?
— Ты покойник, старикан, — обещает мне кто-то из заднего
ряда.
— Выйди поближе, а то слух плоховат стал, — сразу же возражаю я.
Никто не отвечает. Как я и предполагал, стрелковое оружие было
только у вожака. — Окофист вон, попросил помянуть — как отказать-то
такому? Тебя тоже помянуть нужно? А?
— Ребятки, валите отсюда, покуда целы, — искренне советует Уар.
— Только медленно и без лишних телодвижений.
Хмурая банда отходит подальше, не прекращая обещать Уарам в
целом и мне в частности самыми страшными карами. Я же добавляю
пистолет бандита себе за пояс. Даже переделанная в пугач сигнальная
ракетница может стать последним доводом в драке. Главное — не
отстрелить себе яйца до схватки.
— Чтоб тебя бесы сожрали, ты сдурел? — на лице Уара вновь
окаменела маска, но в этот раз — изумления. — Ты понимаешь, что
только что нарисовал нам на спине зелёнкой?
— Зелёнкой лоб мажут, дурында, — заливисто смеюсь я, давая ещё
пару лазерных спиц поверх голов.
Вылезшие было обитатели клоповника лезут обратно с похвальной
поспешностью, пока мы набираем ход. Из наручного кармана Филлиона
выдвигается какая-то лапа с линзой, внимательно ощупывающая
окружающие нас руины. Камера заднего обзора? Непрактично, но
неплохо. Лишь когда трущобы остаются позади, Уар, наконец,
выдыхает.
— Теперь понимаю, почему ты не сомневался ни секунды перед
дуэлью. Ты напрочь отбитый.
— Это восхищение? — саркастично отвечаю я, но ответа на
дожидаюсь. Мы вступаем, наконец, в подулье. Стопы улья Скоморохов,
расположенные прямо под ним.
Плёсны действительно куда более весёлые, чем у Каллиников.
Пожалуй, даже слишком. Шум оказывается не просто гомоном толпы. Она
оказывается звуком улья. Ватаги скоморохов, молодых и старых,
стремятся перекричать, переорать, перещеголять друг друга, а
главное — вызвать улыбку на лице хотя бы одного из сонма мрачных
рабочих, возвращающихся со смены. И то тут, то там раздаются взрывы
хохота: над удачной шуткой, над летящим из трактира карликом, над
очередной дракой ватаг, не поделивших место.