Вдруг из вагона с чувством собственного достоинства вышел
чопорного вида господин с глубокими залысинами, седой
бородкой-клинышком и худощавой фигурой.
— Доброе утро, ваша светлость, — поздоровался с княжной
незнакомец невероятно выхолощенным голосом. Он, наверняка, как
вампир-душнила, способен был высосать жизнь из любого разговора. —
Моё имя Модест Мстиславович Пожарский. Барон. Маг жизни. Магистр
третьей ступени.
— Рада знакомству, сударь, — прощебетала Анастасия и протянула
барону ручку.
Тот галантно облобызал её, косясь на меня серыми глазами
навыкате. А я подметил, что его высокомерная физиономия оказалась
удивительно похожа на лошадиную морду. Кажется, он по папеньке
Пожарский, а по маменьке Пржевальский.
— Иван Макарович Белозеров, князь-некромант, — отрывисто
представился я, выразительно глянув на слуг. Те все поняли и
потащили наши вещи в вагон.
К сожалению, лишь один слуга поедет с нами, а остальные
останутся в особняке. Однако в Уральске мне должны выделить другую
прислугу. В целом же, помимо нас, в поезде помчаться только
дворяне, обслуга и охрана.
— Моё почтение, ваша светлость, — учтиво изрёк барон, переложил
тросточку из одной руки в другую и приподнял котелок.
Я кивнул и представил своих спутников:
— Это моя помощница — сударыня Елена Озерова и братья: Алексей и
Александр Корбутовы. Вы, наверное, слышали историю о том, как мы
стали родственниками?
— Да-да, слышал, — проронил барон, раскланялся с Корбутовыми и
окинул их высокомерным взглядом, словно увидел дерьмо на своей
штиблете. — Граф Безбородов сказывал мне, что один из Белозеровых
оказался вскормлен захудалым родом из провинции.
— Граф ошибся. Корбутовы — не захудалый род, — постоял я за
честь семьи, раз уж сами Корбутовы заметно оробели перед дворянином
калибра Пожарского.
А тот будто специально подчёркивал громадную пропасть, лежащую
между ними. Принял горделивую позу и надменно выдвинул нижнюю
челюсть. Мол, он потомственный аристократ с сильным даром, а они
только благодаря воле случая выбрались из свинарника на свет
божий.
Однако вслух он ничего из этого не сказал, а расплылся в улыбке
и проронил:
— Вы, несомненно, правы, ваша светлость. Граф Безбородов
ошибался, — следом Модест Мстиславович похлопал себя по карману
жилетки и вытащил из него золотые часы на цепочке. Они были
настолько блестящими, что любая сорока душу бы отдала лишь бы
завладеть ими. — Скоро отбытие, судари.