— Козлина! — рычу и убираю котлеты с огня.
Накладываю себе в плоскую тарелку омлет и несколько овощных котлеток и двигаюсь к столику, на котором у нас стоят пачки с чаем, кофе и сахаром. Организую себе чашку растворимого кофе с молоком, всыпав несколько пакетиков, и выхожу в зал ресторана.
Красивый и пустой зал удручает. Белоснежные скатерти, крошечные горшочки с живыми цветами, что стоят на двенадцати столах, сверкающие спинки мягких стульев… Вот на хрена мне этот ресторан? Может, его можно как-то сдать кому-нибудь в аренду?
Сажусь за стол и вздыхаю. Осточертело это место. Всё осточертело.
— Что на завтрак? — вместе со звуком распахнувшихся дверей слышу голос противного божка.
Подавляю стон разочарования и не спешу с ним объясняться. Не заслужил.
Мир садится за один из столов и замирает. Ждёт.
Ну-у, пусть ждёт. Баран упёртый. Я говорила, что всё изменилось. Говорила, что мотель другой.
— Где официант? Повар не хочет поприветствовать своего Хозяина? — доносится спустя несколько минут.
На этот раз я не стала ограничивать себя в красноречии:
— Они прямо передо мной. — заявляю с самым невозмутимым видом. — Это ты. Ты и повар, и официант. Сам приготовишь, сам подашь… — прячу язвительную ухмылку за глотком кофе, а на душе становится так хорошо, так хорошо.
Аппетит на высоте. Овощные котлетки — просто чудо. Нужно будет достать из мусорного ведра коробку из-под них и сфотографировать. Объедение.
— Хочешь сказать, и этого персонала нет?
Я вот совсем ничего не хочу ему говорить. Он наглый, самоуверенный, напыщенный, чокнутый индюк! И он по-прежнему не заслуживает моих объяснений.
— Я с кем говорю?
Доедаю последние крошки омлета и запиваю всё это дело большим глотком остывшего кофе. Пусть бесится. Пусть хоть немножечко ощутит, каково оно, в моей шкуре.
Стул издаёт протяжный скрип. Мир двигается ко мне. Я заставляю себя сидеть на месте усилием воли.
— В какие игры ты со мной играешь, дорогуша? Язык отнялся? — гремит басом, уперевшись руками в края моего стола.
— Так ты со мной, что ли, говорил? — хлопаю глазами, строя из себя дурочку. — Не очень было понятно. Прости.
Нависает надо мной. Давит своим присутствием. Буравит голубыми глазищами, будто дыру хочет ими просверлить, аккурат промеж моих глаз.