Он потерян.
Но все-таки поедет в Лондон.
– Есть ли возражения? – спокойно интересуется Ренфрю.
Суинберн меряет его яростным взглядом, потом поворачивается к нему спиной и обращается к директору:
– Мастер Траут, этот юноша – носитель болезни среди наших подопечных. Его следует немедленно отослать из школы.
Он не снисходит даже до того, чтобы указать пальцем на Томаса. Но Траут мотает головой:
– Невозможно. У него могущественный покровитель. Больше не желаю слышать об этом.
Суинберн открывает рот, но Траут уже поднял свою тушу из кресла.
– Наказание пусть назначит мастер этики и дыма. Инструкции совета управляющих звучат недвусмысленно. Если мастер Ренфрю считает, что завтрашняя поездка пойдет этим пансионерам на пользу, то так тому и быть. Помимо этого… – Он вопросительно смотрит на Ренфрю.
– По возвращении я буду работать с каждым из них индивидуально, господин директор. Ускоренный курс перевоспитания. – Ренфрю избрал примирительный тон. – И если это послужит к вашему успокоению, дражайшие коллеги, здесь у меня заготовлен перечень страниц из «Книг дыма», которые они станут переписывать. Из третьего тома. – Его взгляд останавливается на Суинберне. – Те места, которые подтверждены последними исследованиями. Чего нельзя сказать об остальных частях книги.
Он отдает Томасу и Джулиусу листки с перечнем страниц, но задерживается возле старшего ученика.
– Еще кое-что, мистер Спенсер. Эти ночные испытания. Они должны прекратиться. Я один уполномочен проверять моральную чистоту учеников этой школы.
Суинберн слишком разъярен, чтобы сдержаться:
– Но наша школа славится своими традициями. Только глупец станет вмешиваться в…
Ренфрю не дает ему договорить. Тон его становится холодным и жестким:
– Настает новая эра, мастер Суинберн. Вам стоит поскорее привыкнуть к этой мысли.
Он жестом велит ученикам подняться и чуть ли не выталкивает обоих за дверь. В прихожей Томас и Джулиус на минуту останавливаются. Оба совершенно сбиты с толку. Впервые между ними проскакивает искра симпатии – они вместе подверглись опасности и уцелели. Потом Джулиус вскидывает голову.
– Ненавижу тебя, – говорит он и уходит. От его кожи не поднимается даже тончайшей струйки дыма. Томасу остается только теряться в догадках: почему ненависть Джулиуса священна и чиста, а его собственная настолько грязна.