Дорога до школы кажется длиннее, чем дорога до города.
Чарли рассказывает ему все, начиная с письма. Первые две минуты Томас слушает рассеянно, потом все внимательнее, откусывая кусочки от развернутой лакричной улитки.
– И что ты думаешь? – спрашивает Чарли после того, как заканчивает свой рассказ.
– Ужасная гадость. Лучше бы ты купил ореховой помадки.
– Я серьезно, Томас.
Он видит, что друг тоже серьезен и обдумывает услышанное.
– Не знаю, – говорит Томас, доев улитку. – Наверное, это какой-то наркотик. Вроде опия.
– Вряд ли. Опий можно купить в любой аптеке. Или лауданум, это то же самое.
– Ну, тогда что-то еще. Вещество посильнее опия. И поэтому запрещенное. – Томас пожимает плечами. – Мы не узнаем, пока не доберемся до этих жестянок. Но вот что я тебе скажу. Лавочник знает, что это такое. И твоя мать тоже.
Чарли закусывает нижнюю губу.
– Да, – говорит он, – я тоже так подумал.
– Получается, знают все. Скрывают только от нас, идиотов.
Через два дня Чарли вызывают к Трауту – вопреки обыкновению, не через Крукшенка. Чарли просто обнаруживает в своей ячейке для писем безымянную записку: «Явиться к директору. Ровно в семь». Записка – событие небывалое, и Чарли сразу понимает, что он пропал. Но делать, конечно, нечего, придется идти. Траут спросит, откуда ему известно о фирме «Бисли и сын». Если Чарли сошлется на Крукшенка, привратника прогонят. Если смолчит, то попадет в зубоврачебное кресло. Ему светит трибунал. Возможно, его родителям уже отправили послание.
За ужином безутешный Чарли терзает ножом тепловатую отбивную и наблюдает за тем, как между ним и его товарищами вырастает невидимая стена. Он уже не с ними, просто они этого пока не знают. Томас понял бы его чувства, но его нет рядом: как сквозь землю провалился. Чарли не видел друга с самого завтрака. Никто не поможет ему понять, как свершилось его падение – от примерного ученика до парии.
Чарли рано прибывает к директорской двери и принимается ходить взад-вперед по длинному пустому коридору. За ним неутомимо, как домашние питомцы, следуют комки пыли – отлетают на несколько дюймов при его приближении, а затем гонятся за ним по пятам. Как только он начинает понимать правила их игры, дверь кабинета распахивается, и в коридор высовывается толстая розовая голова Траута.
– Купер! – зовет он; в ответ раздается дробь шагов.