— Я помню, — бросила я и вышла.
Теперь я знала, кто устроил весь этот фарс. А главное понимала для чего. Меня продали! Родной отец, не считаясь с моими чувствами, наплевав на мою душевную боль, подставив человека, не сделавшего ничего плохого, ради наживы пожертвовал моей судьбой. Главное деньги, а дочь лишь разменная монета!
Мне придется смириться с этой подлостью. Ради Захара. Ради нашей любви.
Утром через два дня после происшествия ко мне в комнату бесцеремонно ворвался Федор.
— Собирайся! — недовольно буркнул он.
Я удивленно уставилась на него и поинтересовалась:
— Куда?
— Увидишь, — с издевкой бросил брат и вышел.
Поднявшись с кровати, подошла к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Мой печальный вид усиливали темные круги под глазами, распухшие от слез курносый нос и губы, раскрасневшиеся почти до кроваво-алого цвета, и потухший взгляд карих глаз. Все два дня я провела в комнате, отказываясь выходить. Все два дня я проревела белугой, надеясь, что отец передумает. К несчастью, этого не случилось.
Взяв расческу, провела по своим волнистым темно-каштановым длинным волосам и снова расплакалась от отчаяния. Я догадалась, куда мы с братом направимся. Мне покажут Захара. Сегодня последний день, когда я его вижу. А потом меня ждет “счастливое” замужество. До конца так и не верила, что отец на самом деле подстроил все это только лишь для того, чтобы получить деньги Козельского. Неужели я на самом деле лишь разменная монета? Плата за вложение капитала в дело? Не хотелось в это верить. А также в молчаливое участие во всем этом фарсе остальных членов семьи.
За два дня ко мне в комнату так никто и не пришел: ни мама, ни брат, ни тем более отец. Им всем было плевать на мое душевное состояние. Уверена в этом. Мамино сочувствие при моем возвращении из полиции лишь отличная актерская игра.
Они давно решили о моей свадьбе с Козельским. Продали ненужную дочь как барана. Не зря же Павел Савельевич стал часто появляться у нас дома. Но я никогда не видела особого внимания к своей персоне с его стороны. Мы только вежливо здоровались и все. Может не замечала?
А что я замечала, витая в облаках?
— Ничего, — я горько усмехнулась своему отражению в зеркале и снова расплакалась.
Как же я была счастлива буквально два дня назад! Кто бы мог подумать, что людское коварство уже дышит в спину.