Я беру вещи, надеваю лёгкий плащ и с гордо поднятой головой
направляюсь на выход, до последнего стараюсь не смотреть на их
столик, но голова предательски поворачивается, уступая отчаянному
любопытству.
Морелли сидит так, чтобы был виден весь зал. Готова поспорить,
он сделал это специально, чтобы иметь возможность наблюдать. И
выжидать. Как он делал это в школе. Чёртов хищник на охоте, жуткий
дракон с аквамариновыми глазами.
Я ощущаю на себе его внимательный изучающий взгляд. Замедляюсь.
Морелли поднимает уголок губ в усмешке, мою спину пронзает холод.
Хочется сорваться и ускорить шаг, но я не поддаюсь этому
порыву.
Выхожу на улицу, оглядываясь в поисках такси. Здесь я уже
позволяю себе дышать свободнее и жадно глотаю сухой воздух
мегаполиса. Я всегда так реагировала на него. Слишком эмоционально.
Слишком чувствительно.
– Солиер! – звук его голоса отдаёт куда-то под рёбра, вызывая
моментальный всплеск адреналина. Я оборачиваюсь, чувствуя, как
кровь неистово разгоняется по венам. Он вышел следом и стоит совсем
рядом. Смотрит так, что мне не остаётся ничего другого, кроме как
впитывать в себя его плотоядный интерес.
– Морелли, – выдавливаю я сквозь зубы.
– Думал, ты подойдёшь поздороваться, – он даже не надел верхнюю
одежду. Так и стоит в чёрной водолазке под горло. Высокий, худой,
жилистый. Идеальный.
– С каких пор тебе стало важно, чтобы я здоровалась?
– Это было бы вежливо.
Конечно. Его слова как пощёчина. Ещё одно напоминание о том, что
я девчонка из трущоб, ни манер, ни воспитания.
Неконтролируемая ярость закипает, я делаю к Морелли пару шагов,
задираю голову, чтобы посмотреть в наглые драконьи глаза и почти
шепчу ему:
– Здравствуй, Николаус.
В его взгляде что-то меняется, он берёт мою руку, склоняется и
целует её. Как будто мы на чёртовом приёме, где джентльмены и дамы
ведут светские беседы, как будто мы старые друзья, которые давно не
виделись, как будто это не он в школе превращал мою жизнь в ад и
перманентно играл в этом аду роль дьявола.
Его губы жгут кожу, моя рука дрожит, я выдёргиваю её, чувствуя
опьяняющее омерзение и какую-то животную потребность, чтобы он
продолжал касаться меня. Смесь абсолютно противоположных ощущений
вызывает панический страх. Зачем он делает это?
Я оборачиваюсь, вижу такси и практически бегу от Морелли.
Захлопываю дверцу мобиля с такой силой, словно этот звук поможет
мне заглушить всё то безумие, что происходило сейчас. Такси
отъезжает, я припадаю к окну, провожая дракона взглядом и надеясь,
что это последний раз, когда он появляется в моей жизни.