Я усмехнулся, но одёрнул себя.
Всеволод, тебе бы лучше вспоминать себя во время службы в
императорской армии. Привычки Тёмного Жреца сейчас могут лишь
помешать.
На моих глазах все синяки на беднягах
пожелтели, заметно посветлев. Раны перестали кровить, а некоторые
даже подёрнулись розовой кожицей. Бард, правда, исцелился чуть
похуже, но это исключительно из-за его хилой конституции, конечно
же.
Естественно, с серьёзными ранениями я
бы не справился, но сейчас всё получилось. Кстати, остатками
чудо-грязи я обмазался сам, и чувствовал себя намного лучше.
После исцеления я должен был ощутить
усталость, ведь маг из воина, к которому можно отнести могучего
бросского варвара, никудышный – слишком малый запас энергии. Но
кровь как бурлила во мне, так и продолжала гореть молодой
яростью.
Прошли полчаса, за которые я
попытался хоть немного изучить симбиоз Тьмы и жгучей бросской
крови. А вот это действительно далось мне с трудом – концентрация у
варвара была на уровне лесного пня, танцующего вальс. Как у меня
ночью-то получилось цепь раскалить?
К тому времени, когда я, заметно
уставший, кое-как выдавил дымок из пучка травы в пальцах, колдунья
очнулась первой.
– Моркатова стужь, – она села,
схватила себя сначала за голову, а потом застенчиво прикрыла грудь
ладонями, стиснула бёдра, – Что уставился?
Усмехнувшись, я снял с себя
истерзанную рубаху, которая уже успела обсохнуть – горячая бросская
кровь! – и бросил чародейке. Та утонула в ней и зажала пальцами
широкий ворот, чтоб рубаха не слетела с плеч. Со сдержанной
благодарностью колдунья кивнула мне.
Тут же резко вскочил и бард:
– О, Сияновы сиськи! – он вытаращился
перед собой, словно увидел какого-то призрака, потом с хрустом
вывернул голову к чародейке и недовольно поморщился, увидев её
одетой, – Вот Маюнова грусть! Не успел…
Чародейка прищурилась, пытаясь
сообразить, что он имел в виду. Потом снова кивнула мне:
– Благодарю тебя, святолиственник
Малуш, что помог мне.
Я ткнул пальцем себя в грудь:
– Малуш?
Бард с колдуньей переглянулись.
– Ну, да, – кивнул парень, осторожно
ковыряя сухую корку крови под бровью, – Ты же говорил, тебя так
зовут.
– Отлично, – я поудобнее уселся, –
Так, ну и о чём я молился?
Бард с колдуньей переглянулись.
– Меня зовут Креона,
святолиственник.
– Ну северные твои ляжки, а мне имени
ты даже не сказала!