– И что это значит? – уже
снисходительнее спросил я, отпустив его.
– Что?
– Нет впереди упырей, одни обгоревшие
трупы, – я пошёл вперёд, раздвигая траву, – Под ноги смотри, а то
вляпаешься, как она.
– Ты же сказал, что нет там упырей, –
бубнил следом бард, потирая подбородок.
Я ничего не ответил. Несколько шагов,
и мне открылась картина, которую я и ожидал увидеть. Трупы,
обугленные и не очень, кровь, вороны…
Сзади послышались рвотные позывы –
это выглянувший было Виол узрел обстановку и, зажав рот, скрылся
обратно в траве. Мягкотелый тупица, как он смог упыря-то
завалить?
***
Не учитывая нашей угнанной телеги, на
дороге стояло пять повозок. Они были практически целые, если не
считать порванного полога на большой грузовой телеге, стоявшей
впереди. Почти на всех телегах-клетках были сорваны с петель
створки, кроме одной – там обитатели, которых укусили через прутья,
искромсали друг друга внутри, но так и не вылезли. Теперь она была
полна обугленных куч.
Судя по всему, это был караван
работорговцев.
Прямо передо мной в стоптанной траве
валялось обугленное тело без ног, при жизни пытавшееся уползти в
заросли, и только по богатым ножнам на поясе я узнал, что это был
предводитель надсмотрщиков. Как там его, Толстый, вроде?
– Ну, здравствуй, свет палёный, –
улыбнулся я, сразу высмотрев то, что мне нужно.
Склонившись и положив рядом Креону, я
осторожно потянул из кулака Толстого полупустой бутылёк с красной
жидкостью внутри. Бутылёк двинулся и остался в моей руке, а пальцы
неудачника рассыпались в пепел.
Я понюхал жидкость. Так и есть –
заказчик по имени Чумной выдал этим слизнякам противоядие, которое
Толстый держал поближе к себе. Только ему оно не помогло.
Подсев к колдунье, я перевернул её.
Девушка уже была почти одного цвета со своими волосами – серая и
бледная, как начищенное серебро. Раздвинув синие губы, я влил
содержимое.
Ну, больше ничего сделать нельзя.
Осталось только ждать.
– О-о-о, Маюновы сопли… Она будет
жить? – просипел из зарослей Виол. Среди травы виднелось его
бледное, под стать полумёртвой колдунье, лицо.
– Не от меня зависит, – сказал я,
вставая.
Я приценился к мечу в ножнах из кожи
белого цвета. Потянул за рукоять, обёрнутую атласным красным
шнурком. В голубом лезвии отразился мой пытливый зелёный глаз.
Изумительная работа… Даже будучи
Тёмным Жрецом, я иногда проявлял слабость, оставляя себе дорогие и
качественные клинки убитых врагов. Ни один тёмный трактат не
запрещал коллекционирование.