Виол и Креона, судя по их лицам,
разделяли мой юмор так же, как и надсмотрщик. Уставились, как Жрецы
Света на обосранный алтарь, и не знают, что сказать.
– Где вы меня схватили?
– В Кам… В Камнеломе.
Что это за город, я, конечно же, не
знал, но в будущем надеялся на двоих молчаливых спутников.
Информации мне нужно было ещё много.
– Как это случилось? Я что, задолжал
кому-то?
– Не… не знаю, тебя твои же
привели!
– Кто? – я удивился, –
Лиственники?
– Какие лиственники? – надсмотрщик
всхлипнул, когда я двинул рукой к его ноге, – Броссы!
Я даже плюхнулся на задницу от
удивления. Вот тебе на!..
Моё удивление придало сил носатому, он явно принял это за
слабость. Людям очень сложно менять привычки, тем более таким, как
этот надсмотрщик, ведь он привык глумиться над слабыми и
беспомощными.
– Да, святоша поганый, это были твои
же родимые броссы. Они сказали, что такому еретику только и место в
цепях. Как собаке! – рявкнул он, и сплюнул, попав мне на
колено.
– Ты, дерьмо мороженное, – подала
голос Креона, и поползла к нам, – Я сброшу тебя в нужник
Моркаты!
Я отвлёкся, выставив руку и
останавливая колдунью.
– Бесишься из-за напарницы, да? –
ощерился носатый. Страдания Креоны явно доставляли ему
удовольствие, – О, как я забавлялся с ней, натянул по самые яйца!
Чумному нужна одна хладочарка, а у нас целых две… Благодари свою
Моркату, что ты оказалась страшнее, чем твоя подруга!
– Да чтоб тебя осёл оприходовал! –
вырвалось у барда, – Ты что несёшь?
– Убью!!! – Креона рванулась вперёд,
но я стиснул её поперёк тела и так держал несколько секунд, пока
она рвалась и плыла, как рыбка, к объекту своей ненависти.
Через миг глаза, горящие голубым
огнём, встретились с моими:
– Пусти, хорлова падаль!
Её ногти, впившиеся в мои руки, вдруг
заледенели, и по моему телу покатилась морозная волна. У меня
перехватило дыхание, ощущение было, будто я на жаре в ледяную реку
вошёл и только-только коснулся воды причинным местом.
Улыбнувшись, я мысленно призвал Тьму.
Та, естественно, только лениво махнула в ответ, но этого хватило,
чтобы по крови понёсся жар бросской крови. Навыка направить огонь
именно к ледяным ногтям мне не хватило, но всё равно стало
потеплее.
Носатый не замечал нашей борьбы и
хохотал, словно умалишённый, хрюкая кровью в сломанном носе.
– Как она стонала… Ха-ха! Просила
ещё, и мы ей не отказали!