– Спеши, Всеволод, пока её душа
здесь. Почему ты медлишь? Ведь другие не будут ждать!
А я смотрел на лицо девушки, пытаясь
вспомнить.
Что же я забыл? Что такое важное
спрятали в моей душе?
– Всеволод, слышишь?
Да, я слышу. Слышу шаги других Жрецов
Тьмы, которые спешат, чтобы перехватить главный приз. Они опоздали,
потому что клюнули на мою уловку, и теперь обозлены не на
шутку.
Верховным может быть только один…
Остальные будут слугами, рабами, грязью у его ног.
Сунув кончик пальца под подошву
сапога, я потянул руку, стягивая перчатку, и тёмные лепестки вокруг
меня мгновенно зашевелились, будто взбудораженные. Потянулись к
моим белеющим в полумраке пальцам.
– Ты помнишь, что ждёт тебя?
Смерть настигнет рано или поздно, и ты знаешь – служитель Тьмы не
попадёт в Рай. В Аду полно безвольных ничтожеств, недостойных
служить даже червям! Берегись, Всеволод, ведь это уготовано
тебе.
Слова Бездны колыхали Тьму и,
казалось, сотрясали мироздание. А моё магическое нутро сотрясалось
от шагов других Жрецов, и чёрное кольцо на безымянном пальце будто
вспыхивало.
Вот Червонное Кольцо замерцало
тусклым светом, и я почуял небольшой прилив сил. Седьмого Жреца не
стало. Великий магистр даже не учуял мою ловушку, и теперь
претендентов стало ещё меньше.
У меня перехватило дыхание, когда я
приблизил указательный палец к неподвижному лицу девушки. Если
служитель Тьмы прикоснётся к адепту Света, то умрёт.
– Стой!
Свет сильнее Тьмы. Глуп тот, кто не
знает этой истины. Я не пытался бороть гордыню, зная эту правду, и
всегда действовал хитростью. И поэтому здесь, над телом Верховной
Жрицы Света, именно я.
А ещё я знал, что сейчас сделаю
глупость. Уже делаю.
– Остановись!
Палец прижался к ещё тёплой коже…
– Ты сгинешь в моём чреве, как
будто тебя и не было! Всеволод, тебя ждёт небытие, и никто во
Вселенной не будет знать, что ты существовал! Я сожру тебя и все
твои колена!
Бездна злилась. Бездна была в ярости.
Впервые за столько лет её вернейший и любимейший слуга
ослушался.
Вот только я тоже был взбешён,
чувствуя под пальцами нежную девичью кожу.
Если я всё ещё жив, значит, нас
связывает родство, причём самое близкое. Если бы это был кто-то
двоюродный, то сила моего греха перевесила бы, и я замертво
свалился бы рядом с Девятым Жрецом.
Но я жив.
Подняв обмякшую ладонь жрицы, я
приблизил окровавленные кончики пальцев ко рту и лизнул. Мои глаза
округлились.