Опять плывут куда-то корабли.
Опять несёт по свету лесовоз
Дурман тайги и белый снег берёз.
Только никаких берёз здесь не было видно. Ни одного деревца вокруг. Голые горы. Ну, не совсем голые, а покрытые белой снежной пелериной. Нет, скорее, шубой. Совсем такой же, как та, что надета сейчас на Настеньке. И такая же белая шапка. При мысли об этом, ей припомнилось, как один поэт прошлой московской зимой при виде её одеяния неожиданно продекламировал:
Белая шубка, белая шапка,
На белой шейке кашне.
И только губы алеют ярко,
Смеются, быть может, мне.
Экспромт понравился, но автор его, видимо, влюблённый в Настеньку, был далёк от взаимности с её стороны. Тогда, как и сейчас, её мысли были привязаны к сыну, а из памяти ещё не стёрлись любящие глаза мужа. Поэтому она ни в кого не влюблялась, отталкиваясь от этого чувства всеми силами, понимая в глубине души, что мальчику нужен отец. «Но не отчим», – думала она, и отгоняла мысли о любви в сторону.
Наплывшие мысли о сыне прервал мужской голос, прозвучавший из-за спины:
– Вы тут не простудитесь, Настасья Алексеевна? Вы нам нужны здоровой.
– Ну, что вы? – ответила Настенька, – я тепло одета. А вы, простите, кто?
Перед нею стоял, улыбаясь, грузноватый мужчина средних лет, с гладким широким лицом, одетый в такой же, как у всех полярников, тулуп.
– Позвольте пожать вашу руку и представиться, – сказал он, протягивая раскрытую ладонь. – Меня зовут Василий Александрович. Я уполномоченный треста «Арктикуголь» в Норвегии. Вы будете у меня переводчиком.
– Я поняла, – произнесла Настенька, подавая свою руку для пожатия. – Мне о вас говорили.
– Интересно, что же вам обо мне говорили? – Хитро прищурившись, поинтересовался Василий Александрович.
– Только то, что вы будете моим начальником.
– И это всё? – засмеялся новый начальник Настеньки. – Не много. А я уж думал…
Не успел он договорить, как к ним подошёл Евгений Николаевич и присоединился к разговору:
– Вы уже нашли Настеньку, Василий Александрович? Познакомились?
– Нашёл, но я не могу так фамильярно называть Настасью Алексеевну. Это у вас, у газетчиков, так принято всех по именам звать, а я привык по имени и отчеству величать.
– Не совсем так, – смутился Евгений Николаевич, – просто мы с Настенькой давно знакомы, и я рекомендовал вам её в помощники.
– Тогда всё понятно. Спасибо за то, что вы предложили нам такую замечательную женщину.