Глаза
Эйсона округлились:
– Древо
Зла! Так и знал, что здесь что-то нечисто.
Раздался
лукавый смешок. Эйсон вновь устремил взгляд на знахарку, но её уже
не было. Она будто растворилась в воздухе.
– Какого…
Куда она делась? Ал, где она?
– Да вот
только что здесь была. Я всего-то на мгновение отвернулся, –
светловолосый, так же, как и друг, суетливо оборачивался по
сторонам. А там, где недавно стояла знахарка, лишь нежно
покачивалось чёрное перо.
Лес начал
меняться, принимая иной вид. Деревья стали тонкими и голыми. На
стволах одних виднелись длинные сухобочины, а на других – мокрые
гнилые пятна. Казалось, их всех разом охватила неведомая болезнь.
Земля также преобразилась. Густая зелень сменилась редко растущей
жухлой травой. Мало-помалу лес превращался в болото.
Стая
ворон, что до этого кружилась в вышине, образуя кольцо,
остановилась, зависла в воздухе. Ни одна из птиц не двигалась, а
небо приобрело неестественно зелёный оттенок. В следующий миг
вороны вновь закружились, замахали крыльями, но так будто бы время
дало обратный ход.
– Что…
происходит? – наблюдал за безумным хороводом птиц
светловолосый.
– Это
иллюзия. Будь начеку.
Избушка,
как и знахарка, исчезла. Под ногами начал клубиться туман,
постепенно скрывающий болотные кочки. Далёкие деревья понемногу
растворялись в белоснежной мгле.
Болото
затихло. Не раздавалось ни звука, ни шороха, а в воздухе
почувствовался тяжёлый запах гнилых водорослей и сырых грибов.
Вдруг пахнуло, точно из глубокого погреба, сырым холодком. А затем,
мгновение спустя, послышался смех. Жутко и зловеще он раздавался в
тишине, переходя из полутона в полутон. Словно уходя в мягкую
бездну тумана, каркающий голос, настойчивый и угрожающий, с каждой
секундой звучал всё слабее.
– И что
теперь? – обнажил меч Альберт.
– План тот
же.
Эйсон
потянулся к поясной сумке. Извлёк метательный нож размером чуть
меньше ладони.
Послышалось дикое, зловещее карканье ворон.
Птицы, всё так же стаей, но уже описывая спираль, ринулись вниз.
Ещё немного – и они столкнулись бы с пеленой тумана, но у самой
земли закружились, образуя сферу. Сталкиваясь и сливаясь друг с
другом, пернатые порождали бесформенную чёрную массу, которая
постепенно приобретала человеческий силуэт.
Наконец,
последняя птица стала частью представшей пред ними ведьмы. Это была
уже не та рыжеволосая красавица. Согбенная спина, крючковатый нос,
длинные истрёпанные серые волосы, костлявые пальцы с грязными
желтоватыми ногтями, что походили больше на когти – ничего не
осталось от образа миловидной девушки. Неизменным было лишь
скромное коричневое платье. Правда, сейчас оно выглядело ещё и
потрёпанным. Из кармана передника торчала окровавленная детская
ручонка. Лицо же старухи носило выражение самой гнусной злобы и
омерзительного возбуждения.