Белое пушистое облачко, мерно плывущее по ясному голубому небу,
скрыло за собой жёлтый диск.
– Я схожу за Кайгом, а ты иди умойся, поешь и собирайся. Возьми
все необходимые травы. Если надо будет – отсыпь хозяйкам монет.
Только давай поживее. Мы и так много времени потратили.
Альберт согласно кивнул, затем развернулся и крикнул:
– Бабуль, а скажи-ка ещё разок. Чем нам поможет житель
подземного города? Да и как в этот самый город попасть?
– Не знаю. Я лишь видела, как вы спускаетесь по длинной каменной
лестнице глубоко-глубоко вниз. Идёте по древнему городу под горой,
а потом говорите с кем-то.
– М-да… Негусто, – скривил недовольную мину алхимик.
– Только не ходите в Фрейсвелл, а поднимитесь чуть севернее по
реке.
– Почему? Фрейсвелл же крупная деревня. Там мы точно сможем
закупиться в дорогу.
– Сегодня ночью мне было видение, что там вас подстерегает
беда.
– Ну ничего, – Альберт взглянул на Эйсона, – севернее по реке
тоже есть деревня. Правда поменьше. Думаю, не так страшно, если
сделаем небольшой крюк.
Наёмники разошлись. Эйсон направился в лес, за Кайгом. А Альберт
пошёл к колодцу, чтобы наконец умыться.
Как только мужчины ушли, Аннетт подбежала к Красиммире и
спросила вполголоса:
– Бабушка, а какая беда их ждёт в Фрейсвелле?
– Нет там никакой беды. Просто не все мужчины готовы взять
ответственность за чужое дитя.
Аннетт непонимающе захлопала длинными ресницами.
1
– Сто десять, сто одиннадцать… – зеленокожий мечник тихо считал
себе под нос.
Кайг был раздет чуть больше Эйсона. Голой грудью он касался
травы, немного задерживался в таком положении, прежде чем его тело
вновь отрывалось от земли. Кайг соблюдал технику – вдыхал носом, а
выдыхал ртом. Выпукло, твердо напрягались мышцы рук. Капля пота
скатилась по широкому, прямому лбу.
Он услышал чьи-то шаги, но отжиматься не перестал.
Эйсон встал сбоку от Кайга и какое-то время просто наблюдал за
ним.
– Если ты идёшь с нами, то заканчивай, – наконец произнёс он. –
Ал уже собирается.
– В смысле «если»? – спросил здоровяк, поднимая тело на
выдохе.
Эйсон слегка наклонил голову и улыбнулся уголком рта.
– Так и знал, что ты скажешь нечто подобное.
Он смолк. А Кайг продолжал приминать траву широкой грудью.
В голове у Эйсона всплывали смутные, обрывочные картины прошлой
ночи. А с момента, когда он дал свободу силе своего проклятия,
воспоминания и вовсе прерывались. Он помнил лишь чувство
нечеловеческого, неописуемого гнева. Но потом перед глазами
предстала та картина из сна – чёрное небо, усеянное множеством
ужасающих глаз. Он сглотнул.