Через четверть часа он, одетый в теплый спортивный костюм, толстую вязаную шапочку, шарф и перчатки, тяжело спускается с лестницы. Учитель советовал забыть про лифт, если он хочет скорее добраться до цели. Потому что надо выйти из зоны комфорта. Ее нет в зоне комфорта, объяснял Учитель, и чтобы быть с Ней, надо выйти из этой зоны…
В ушах звучат переливы пианино Макса Рихтера. Он идет пешком, потому что бежать он больше не может. Он как-то смог пробежать пять кварталов вниз, и даже перебежал дорогу, когда повернул направо, но больше нет сил. Он бы бежал, но ноги не держат. Ноги не держат, сердце вот-вот взорвется, легкие горят, зубы ломит, а горло раздирает морозный воздух. Он жадно дышит сквозь ставший мокрым шарф, проходя первый квартал шагом, но вспоминает о Ней, стискивает зубы и бежит дальше. Хватает его ненадолго. Сдавшись, остаток квадрата он проходит пешком.
В подъезде он малодушно вызывает лифт. В его ожидании включает мобильник, вглядывается в ее чистое, сияющее лицо, яркие зеленые глаза, несмелую улыбку. Открываются двери лифта. Оттуда выходит немолодая женщина в норковой шубе и, несколько удивленно посмотрев на него, уважительно с ним здоровается. Кивнув, он заходит в лифт, чего-то выжидает, думает и жмет на кнопку открытия дверей. Выходит из кабины и идет к лестнице.
Поднимается пешком. На третьем этаже задыхается, делает передышку, пытается отдышаться. Колет в боку. Передохнув, он поднимается на четвертый, делает усилие, пятый, часто, с всхлипыванием дышит, шестой, немного осталось, давай, мужик! Седьмой, последний рывок, восьмой. Его. Достает ключи, открывает дверь.
Дома принимает душ. После встает на весы, сегодня там сто тридцать два. Лиха беда – начало, говорил Учитель.
Завтракать пока нельзя. Учитель объяснял, что два часа после утренней пробежки есть нельзя, так будет эффективнее. Вместо завтрака он выпивает стакан минеральной воды и собирается на работу.
На остановке он грустно поглядывает на курящих мужиков, но запрещает себе даже думать об одной – всего одной – сигаретке. Только одна – всегда первая и никогда последняя.
Подъезжает его автобус. Он, распихивая портфелем молодежь, взбирается в салон, рыская взглядом в поисках свободного места. Ноги не держат, а ехать долго. Ему везет, он находит незанятое и садится. Следующие сорок минут можно провести в полудреме.