Помолчали. Роберта одолевала тревога: Вика почти всё время
смотрела в пустоту перед собой. Иногда ему казалось, что она винит
его в чём-то. Редко, но всё же ловил он на себе косой взгляд. А
ведь она ещё не знает, как именно они оказались на свободе...
При этом Роберт по-прежнему верил в их встречу с остальной
группой. Ничто не могло сдвинуть его с этой почти мистической веры.
Именно благодаря ей они шли, падали, сбивая локти и колени, а не
висели там, в стеклянных коконах...
Контейнеры перестали попадаться давно. Роберт, конечно, не
надеялся найти в них еду или воду, но когда других вариантов нет,
хватаешься даже за самую бредовую мысль. Пить хотелось
смертельно.
Выбранный ими коридор оказался последним. И он чем-то отличался
от остальных. Возможно, тут просто почти не встречалось пленников
стекла.
Два последних привала прошли в душной тишине. Становилось ещё и
темнее – голубоватые прожилки по потолку, сменившие светонити,
тускнели и редели. Обессиленно раскинув гудящие ноги, Роберт дважды
проваливался в тревожную дремоту и дважды, очухиваясь под глухой
набат сердца, видел напротив смотрящую перед собой Вику.
– Как мы выбрались?..
Он был готов к этому вопросу, но как оказалось – не до конца. Не
раз прокрученные в голове слова бросились врассыпную, как те
тараканы при включенном свете. Роберт заморгал и от растерянности
натянул глупую кривую улыбку.
В этот момент он не отказался бы поменяться местами с кем-нибудь
из узников стекла. Вика, почуяв неладное, посмотрела на него – как
строительным пистолетом к стене пригвоздила.
И он рассказал всё. Вытаскивая слова, очень старался не смотреть
в глаза. И не напрасно. Недолго, но горели они ненавистью адской.
Так изничтожать взглядом умеет только женщина – мужчину.
– Иначе бы нас... – он запнулся, глядя на левую руку Вики.
Она отвернулась, так ничего и не сказав. Странно, но Роберт
ожидал чего угодно, только не такой реакции – испепеляющей, как
сверхновая, вспышки гнева, после которой взгляд заволок туман; и ни
слёз, ни даже простой злости.
Через какое-то время Вика глянула на него и произнесла сухо и
холодно:
– Пойдём.
Темнеющий коридор петлял, пот нещадно выедал беззащитные глаза.
Вика теперь шла немного впереди – уверенно, не боясь. Так, словно
смирилась. С чем?.. С увечьем? С тем, что рано или поздно глянет в
глаза насильнику, от которого её ничто уже не будет отделять? Ведь
Роберт – не боец. Удача не гладит одну и ту же голову дважды.