– Вот что, – промокнула она губы
салфеткой и посмотрела на тарелку голодным взглядом. Там почти вся
порция целёхонькая. Суп она с достоинством откушала, а во втором
вежливо поковырялась, отдав честь только салату. – Ты должен
понимать, что нам придётся жить под одной крышей – раз, – загибала
она хорошенькие пальчики, – как-то уживаться – два, вести
совместное хозяйство – три. Если первые два пункта неизбежны, то на
третьем я хочу остановиться отдельно. Надеюсь, ты ничего от меня не
ждёшь.
Я смотрел на неё, как на заморское
чудо-юдо. Шуша мой взгляд истолковала по-своему.
– Я вот всё это, – обвела она
пальчиком стол по кругу, – не умею. Ни готовить, ни посуду мыть, ни
пылесосом пользоваться.
– А, да. Не для того папка ягодку
растил, – хмыкнул я.
– Не хами! – стукнула она кулачком
по столу, а я на всякий случай подальше от неё тарелку отодвинул. А
то будет то же самое, что и с вазой. Лечи её потом.
– Не дерзи! – ответил ей в тон,
абсолютно не ощущая взрыва эмоций, не то, что она – Шушу
просто-напросто потряхивало.
– Я хочу, чтобы до тебя дошло, –
втолковывала она мне, как маленькому. – Я не собираюсь здесь
ишачить. Да хуже того: я ничего не умею!
– Ты повторяешься, а я с первого
раза всё понял, – склонил голову набок, рассматривая её с
превеликим удовольствием. – То есть жить ты тут всё же собираешься,
а всё остальное должны делать рабы? Может, тебе и попку нужно
подтирать? А то не принцессино это дело. Вдруг ручку замараешь?
Шушу надо было видеть. Агонь, а не
девушка. Столько эмоций, гамма экспрессии. Одни глаза чего стоили.
Напалм, прожигающий до костей!
– Хам, мужлан, грубиян! – истово
извергала она из себя эпитеты в мой адрес. – Настоящий дикий
Орангутан! Впрочем, ничего иного я от тебя и не ожидала!
– А знаешь, я тебе отвечу почти теми
же тезисами, коими ты меня недавно потчевала: не умеешь – научим,
не хочешь – заставим. Я покажу, как мыть посуду и уверен: такая
высокоинтеллектуальная особа, как ты, вполне способна освоить
пылесос.
Она набирала в грудь воздух,
открывала рот, закрывала рот, хлопала глазищами. Шушу душили
эмоции. Крыть особо ей было нечем.
– Не умею, не хочу, не буду! –
наконец-то «родила» она гениальное и снова расплакалась.
– Ты привыкнешь, – погладил я
зачем-то её по голове.
Сусанна встряхнулась, как собачонка,
глянула зло, того гляди укусит.