– Ты идешь?
Клаус взглянула на свои часы.
– Время до комендантского часа еще есть, – ответила она. –
Останусь ненадолго.
– Ладно, – Всеволод пожал плечами. – Пока!
Я побежал провожать аристократа. Не потому, что очень хотел
сделать это. Просто мы с Клаус не так часто оставались наедине.
Прямо совсем одни. Вне стен школы. И я знал, что сейчас снова
начнется…это.
– Расслабься, Ракицкий, – сказала она, когда я вернулся и сел на
свое место.
Я тут же встрепенулся и понял, что выгляжу как школьник. В
переносном смысле этого слова. Смущаюсь девочки, которую считаю
своей подругой.
Конечно, я чувствую себя неловко. А как иначе? Ребенок проявляет
ко мне совсем не детские знаки внимания. Я же не какой-то
извращенец, чтобы радоваться этому, да еще и отвечать взаимностью.
Как-то это все…противоестественно что ли? Хотя, по сути, мы одного
возраста.
– Я осталась только для того, чтобы помочь тебе разгрести этот
срач, – Клаус подошла к раковине и включила воду.
Вылила на губку моющего средства и принялась мыть посуду.
Сначала вымыла все, что было на столе, а потом взялась за ту гору,
которая накопилась здесь за последние дни. Сказать честно, я всегда
предпочитал другие занятия мойке посуды.
– Слушай, – аристократка стояла спиной ко мне и изучала
наклейки, налепленные на дверцу ящика, в который сейчас складывала
чистую посуду. – А кто собирал их?
– Моя сестра.
– Наклейки с терминатором собирала твоя сестра? – удивилась
Клаус.
– Когда продавали эту жвачку, я был совсем мелкий. А ей было по
приколу.
Я посмотрел на дверцу. Наклейки с изображением Арнольда
Шварценеггера, Сары Коннор, стального киборга и другие кадры из
фильма уже потерлись от старости. Но до сих пор плотно прилипали к
поверхности. Это не бутылки в ванне замачивать. Которые оставил в
горячей воде на полчаса, а потом этикетка сама отходит. Нет. Эти
наклейки лепили на века.
– Какой она была? – спросила вдруг аристократка, закидывая
чистую вилку в ящик разделочного стола.
До этого момента я все думал о том, как скорее выпроводить свою
одноклассницу, чтобы не играть с огнем. Но когда она задала вопрос,
мне почему-то захотелось поделиться с ней.
– Машка? Она была очень хорошей, – ответил я, погладив Матильду,
сидящую на моих коленях. – Раньше мы часто дрались. Прямо там. На
кровати. Даже и не вспомню, что вечно не могли поделить.