Кажется, мне не удалось скрыть яд в голосе, потому что
баронесса Рейнер растерянно захлопала ресницами, а взгляд герцога заискрился
смехом.
— К тому же чудо на то и чудо, что существует в единичном
экземпляре и не поддается разумному объяснению, — закончила я, надеясь,
что теперь-то наконец они заговорят о чем-нибудь более приземленном.
Не тут-то было.
— А как вы думаете, герцог, император в самом деле
надеется найти свою истинную пару? Или этот отбор — лишь дань традиции? —
полюбопытствовала баронесса Рейнер.
Герцог покачал головой.
— Об этом известно только самому императору, а он не из
тех, кто открывает свои мысли каждому встречному.
— А каков он?
— Разве вы не видели парадных портретов? Даже для юной
барышни не слишком дальновидно не присмотреться заранее к возможному жениху.
— Вы смеетесь надо мной, — сникла девушка.
— Ни в коем разе. Как я уже сказал, он не из тех, кто
откровенничает со всеми подряд. Но если бы так случилось, что император открыл
мне свои помыслы, я не стал бы делать их достоянием общественности. Прошу
прощения, баронесса. — В его голосе промелькнули бархатные нотки, а у меня
внутри на миг словно что-то сжалось. — Даже ради ваших прекрасных глаз.
И почему герцогиня была к нему настолько неблагосклонна?
Вежливый, умный, хорош собой и…
Я мысленно выругалась. Отстала на пару шагов и попыталась
подумать о топографии «венца смерти»'[1]. Значит,
запирательная артерия отходит от внутренней подвздошной артерии…
Впрочем, если герцогиню Абето не интересуют иные
достоинства, кроме титула… Я снова оглядела герцога. Да, одет в шелка, и сидит
одежда идеально, выдавая хорошего, а значит, дорогого портного. Но, кроме
этого, ни одного признака богатства. Ни одного украшения, разве что след от
серьги в левом ухе. Даже амулетов не носит, даже под одеждой, уж я бы заметила…
Да что ты будешь делать! Этак он мне еще присниться
вздумает! Раздетым. Я снова залилась краской, вцепившись в учебник, и
порадовалась, что мы опять свернули с центральных дорожек и на узкой тропке мне
пришлось держаться позади неторопливо шествующей парочки. И, точно издеваясь,
герцог снова обернулся, окинув меня смеющимся взглядом.
— Не беспокойтесь, я не намереваюсь сбегать, —
буркнула я, чтобы хоть что-то сказать.
— И в мыслях не было подозревать вас в столь неподобающих
намерениях. Тем более прятаться бессмысленно: вы же назвали мне свое имя.