А еще этот комок бешеной энергии и
мощи теперь связан со мной. От гронха тянулся толстый
энергетический канат и крепился ко мне. Так более слабые особи на
уровне инстинкта привязываются к родителям, хозяевам, воспитателям.
Но такие канатики обычно со временем истончаются, иногда рвутся.
Здесь же трехголовый гронх словно сидел в сияющем коконе, и этот
кокон плавно перетекал в меня. То есть даже не связь, а… полное
сращивание и поглощение моей более сильной аурой, его, зависимой и
животной.
Надо же. Очень похоже на то, как
выглядит зависимость Барона от Артура, но выраженная мощно и
гипертрофированно. Если умру я, этот монстрик тоже умрет. Он от
меня теперь никуда.
Поразительно, конечно.
— А почему так? Как же они живут в
дикой природе-то? А если вожак сдохнет? И что? Вся стая вслед за
ним? — спросила я.
— Вожак-гронх неразумен. Просто закон
силы: умер вожак, его место сразу занимает другой физически и
энергетически сильный зверь, перехватывая контроль над стаей. Если
же демону удается покорить ничейного дикого гронха, то он подавляет
его ментально. Разум берет контроль над сущностью и сутью дикого
существа. Вы, Мари, не обладаете ментальной магией, как мы. Но
некоторые способности все же имеются, вы и сами знаете. Поэтому в
совокупности с вашим гневом, страхом, жаждой мести и желанием
одержать победу любой ценой… У гронха не было шансов. Но вы самка,
поэтому вам он не просто подчинился. Вы теперь для него чуть ли не
великая божественная мать.
— Чего? — опешила я. — Какая еще
мать? Они что, разумные?!
— Нет. Не мать, как мама. А объект
восхищения, преклонения и бешеной любви. Это сложно. Что-то вроде
собачьей преданности, но все гораздо более масштабно. Да вы просто
на глаза его посмотрите и поймете. Он теперь ваш до последнего
вздоха и капли крови. В стаю его уже не отпустишь.
Вот как-то я уже думала, что сильнее
офигеть не могу. Ан нет. Могу. Даже как-то слов нет. У меня одна
рука, ослабев, свесилась с подлокотника. Цобачко тут же восторженно
засопел во все три носа и бочком пододвинулся так, чтобы моя кисть
легла на его загривок.
На ощупь он оказался горячий, как
печка. Шерсть жесткая, гладкая. Где-то там, внутри, под толстой
шкурой, перекатывались мускулы и часто билось сердце. Ой! Два
сердца, если только мне не мерещится от усталости и стресса.