Дилль постарался не обращать внимания
на дёрганья своих непослушных мышц и рассуждать логически. Тогда,
когда он был бестелесным, для возвращения потребовалось вспомнить
ощущения, присущие его телу. И когда восстановилась связь между
воспоминаниями и ощущениями, он вновь стал самим собой. Правда,
ненадолго. Тело снова вышло из-под контроля, а, значит, нужно
вернуть всё на круги своя.
Для начала Дилль попробовал понять,
может ли он управлять хоть чем-нибудь – времени на это
потребовалось меньше, чем Гунвальду опустошить кружку пива, то
есть, пару мгновений. Ни одна часть тела не желала отзываться на
команды мозга. Тогда Дилль решил начать с малого и восстановить
контроль хотя бы над одним пальцем. Например, над указательным.
Он принялся вспоминать всё, что
связано с этим замечательным пальцем. Им можно указывать – хотя и
говорят, что это невежливо, но ведь даже название пальца говорит
само за себя. Им можно привлечь внимание или погрозить. Им можно
ковыряться в носу или колупать засохшую краску. Ещё можно покрутить
у виска, обозначая сомнение в умственным способностях собеседника.
И даже игриво ткнуть барышню в бочок – хотя за это можно и по
физиономии схлопотать. Последнее возникло в памяти Дилля особенно
ярко: однажды он ткнул пальцем на тригородском базаре молоденькую
крестьянку, желая услышать, как та взвизгнет. Крестьянка сначала
взвизгнула к вящему удовольствию Дилля, а потом так огрела его по
спине, что он ещё неделю не мог сгибаться.
Он без труда вспомнил, какие ощущения
вызывает боль от пореза – ведь сколько раз, строгая какую-нибудь
деревяшку, он случайно чиркал ножом по пальцу. А сколько раз
обжигался, пробуя пальцем, горячая заслонка на печи или нет! И
потом бедный указательный палец ещё долго ныл от ожога. Вспомнив
всё это, Дилль честно попытался хотя бы согнуть этот необычайно
полезный орган, но тот – предатель, всё равно отказался
подчиняться.
Дилль не сдавался и изо всех сил
пытался заставить пошевелиться палец. И кто знает, получилось бы у
него что-нибудь или нет, если бы не порыв ветра, который взметнул в
воздух тучу пепла и дыма от горящего дома. Глаза Дилля запорошило
пеплом, а руку начало жечь – не иначе на неё попал какой-то уголёк.
Дилль автоматически дёрнул рукой, стряхивая с неё уголёк и, о чудо,
рука ему повиновалась. Правда, всего мгновение, затем снова став
непослушной.