С такими доводами было трудно
поспорить. Дилль поплёлся в казарму, где с гудящей головой принялся
приводить в порядок свой полувоенный мундир. Час спустя он понял,
что в результате его стараний сюртук[1] по-прежнему выглядит так,
словно на нём плясало по меньшей мере десять человек, а штаны с
зелёными лампасами упорно не желают расставаться с винными пятнами.
Гунвальд, судя по всему тоже отчаявшийся довести до ума свою
одежду, громко выругался и решил уйти в монахи.
– Дилль, ты только посмотри на
Герона. Сидит, ногу на ногу сложил и смотрит на наши мучения.
Ему-то хорошо – стряхнул крошки с рясы, и готов. Всё, я тоже
записываюсь в монахи. Так, из чего бы мне сделать себе рясу?
– В одеяло закутайся, – посоветовал
Дилль. – Для начала, думаю, сойдёт, а потом братия тебя снабдит
настоящей одеждой. Правда, Герон?
Монах кивнул, пряча улыбку в густой
бороде. Гунвальд, принявший "совет" Дилля за чистую монету,
принялся сооружать себе рясу из двух одеял – одного, как
выяснилось, оказалось недостаточно, чтобы скрыть мощное тело
каршарца. Ради помощи другу Дилль забросил чистку собственного
мундира и до самого последнего момента, пока не раздалась команда
десятника Эрека, помогал варвару скреплять непослушные края
одеял.
– На выход, собачьи души! – взревел
Эрек. – Сейчас прибудут господа верховные мастера и наместник Его
Величества в Неонине. Живо на плац!
На сей раз десятник для ускорения дал
команду амулетам драконоборцев. Дилль почувствовал жуткое жжение в
районе пятой точки, словно он уселся на горячую сковороду. Он
стрелой вылетел из казармы, и только на улице жжение прекратилось.
Дилль облегчённо похлопал себя по тощему заду и огляделся.
Остальные, видимо, ощущали то же самое – драконоборцы то и дело
пытались заглянуть себе за спину, чтобы посмотреть, не прогорели ли
их штаны в результате магической атаки десятника.
– Построиться! – прорычал Эрек. –
Ровнее, ровнее! Надеюсь, все привели себя в нормальный вид… А это
ещё что? Гунвальд? Где твоя форма и зачем ты напялил на себя
одеяла?
Каршарец гордо выпятил грудь и
изрёк:
– Отныне я – монах. А это – моя ряса.
Она же – форма.
Что там ещё пытался сказать Гунвальд,
осталось покрыто мраком тайны: рёв разъярённого десятника заглушил
не только голос каршарца, но даже ржание драконоборцев, оценивших
шутку варвара. На некоторое время на плацу пажеской казармы
воцарился хаос. Десятник орал на каршарца и требовал немедленно
убрать одеяла, Гунвальд пытался втолковать Эреку, что нельзя так
обращаться с новообращёнными священнослужителями, а драконоборцы
покатывались со смеху, глядя на это представление. Поэтому никто не
заметил, как во дворе появились несколько важных персон в
сопровождении мага Эрстана.