Колосов просиял. Он готов был взяться за работу уже сейчас,
однако Анелия позвала всех к столу. Во время ужина Лаурин
воодушевлённо рассказывал об идеях Ильи и в конце воскликнул:
- Скорее бы лето! Я уже предвкушаю нашу совместную работу!
Лилея тоже ждала лета, но по другой причине. Она была уверена,
что после возвращения в Зорну Илья сделает ей предложение.
Но в конце зимы случилось страшное…
Поздним вечером в дом ворвались люди в мундирах и увели Лаурина
Дамаскинского. Лилея, спросонок путаясь в халате, выскочила из
комнаты, но служанка остановила её, и они вдвоём со второго этажа
наблюдали, как, размахивая руками, что-то говорил отец, а мама
цеплялась за плечо арастира, пытаясь разобраться в происходящем.
Когда полиция ушла, в доме повисла пугающая, леденящая кровь
тишина. Анелия упала в кресло и закрыла лицо руками. Лилея
спустилась вниз и присела перед ней на корточки. Ведьма
успокаивающе погладила дочь по голове.
- Это какое-то недоразумение. Я уверена, папу завтра же
отпустят.
Увы! Отец не вернулся. Взволнованной Анелии, явившейся в
полицию, объявили, что её муж занимался запрещённой магией, а лавку
и лабораторию закрыли до выяснения всех обстоятельств.
- Враньё! – так уверенно заявила ведьма, что арастир вжал голову
в плечи, но быстро опомнился.
- Это решит суд.
Анелия Дамаскинская стояла перед ним худенькая, хрупкая, но
уверенная в своей правоте.
- Моего мужа подставили завистники. Это клевета.
- Следствие выяснит, - откашлявшись, прохрипел мужчина.
И следствие началось. Близких и знакомых таскали на допросы,
расспрашивали, путали, пытаясь поймать на лжи. Анелия с холодным
достоинством слушала вопросы арастира и уверенно отвечала на
каждый. А для юной Лилеи это оказалось испытанием. Она словно
попала в кошмар и каждый день надеялась, что вот-вот проснётся, и
всё будет по-прежнему. Илью тоже вызвали, он вернулся из полиции,
подрагивая от волнения, о чём-то долго шептался с Анелией,
успокаивал Лилею, а вечером отправился на учёбу в Баранган.
Запрещённая магия – эта магия на крови, на жертвах. Она
считалась самым страшным преступлением, и ведьмаков, перешагнувших
эту кровавую черту, ждало суровое наказание и общественное
порицание. В городе на Дамаскинских теперь косились, если и
здоровались, то украдкой, сквозь зубы. Все страховались и ждали
окончания расследования. Всю весну их дом не покидали люди в форме.
Лилея уже сбилась со счёта, сколько раз её допрашивали. То ласково,
прося довериться и обещая помощь, то откровенно грубили, называя
соучастницей, после чего девушка рыдала, крича, что ни в чём не
виновата. Она не привыкла к такому отношению. Всю жизнь Лилею
баловали и берегли, а сейчас смотрели как на ничтожество. Арастиры
не сомневались в виновности Дамаскинского и искали доказательства
его злодеяний.