- Вы были у отца в лаборатории?
- Да.
- Чью кровь он использовал?
- Ничью. В лаборатории не было крови. Только травы и
минералы.
- Как же!.. - хмыкал мужчина в форме.
Лилея сжималась под чужими обвиняющими взглядами, толком не
понимая, что от неё хотят, в чём обвиняют, и выдыхала, только когда
рядом была мама. Анелия Дамаскинская с таким ледяным достоинством
встречала арастиров, что те отводили глаза, теряя решительный
настрой и желание надавить на ведьму. Но что может одна женщина
против целой системы?
Расследование длилось всю весну, и в тревене состоялся суд.
Анелия не верила в вину мужа, даже когда зачитывали приговор.
- …Лаурин Дамаскинский признан виновным в незаконной
деятельности и применении запрещённой магии… И приговаривается к
пожизненному заключению с конфискацией имущества, материального и
интеллектуального. Своё заключение Лаурин Дамаскинский будет
отбывать в шахтах Дамн Мохолонг.
В этот момент сердце Лилеи оборвалась. Дамн Мохолонг - это
смертный приговор! Шахты на далёком севере буквально высасывали
жизнь из своих пленников. Обычные люди сгорали за месяцы, а маги и
ведьмаки, попавшие туда, вместо двухсот-трёхсот лет проживали от
силы двадцать!
- Я не виноват! – закричал Дамаскинский. – На моих руках нет
крови! Нет!
- Приговор вступает в силу в зале суда.
С этими словами судья захлопнул папку и удалился. Вокруг
зашумели: пришедшие на заседание горожане обсуждали приговор и
реакцию зельевара, Анелия что-то говорила адвокату, Лилея плакала,
наблюдая, как конвоиры уводят бледного отца. Но постепенно звуки
стихли и зал опустел. Дамаскинские последними вышли из здания.
Спешить им было некуда, ведь дом забрали, счета в банке закрыли, а
лавки вместе с зельями и разработками отца передали Баранганскому
ковену.
Собрав вещи, ведьмы перебрались в съёмное жильё – маленькую
однокомнатную квартиру на окраине города. Но Анелия верила, что
справедливость восторжествует и, уходя из большого нового дома,
ласково провела ладонью по калитке.
- Мы ещё вернёмся. Все вместе – я, Лаурин и наша девочка.
Судебные приставы вздрогнули от стука и недоуменно уставились на
открывшуюся дверь, которую они только что опечатали. Чертыхаясь,
мужчины вернулись обратно, злобно поглядывая на улыбающуюся
ведьму.
Анелия не опускала руки. Она писала прошения на имя короля и
Верховной ведьмы, искала новых адвокатов, тратя собственные
сбережения. Женщина не обращала внимания на отвернувшихся знакомых
и утешала Лилею, когда ту начали задирать в школе. Поддерживала
подругу и Купава, которая, вопреки всем «добрым» советам, не
бросила девушку. А больше никто не помог Дамаскинским. И не потому,
что у них не было родственников. Они были, но в среде ведьмаков
родственные отношения не ценились. Сравнительно крепкая связь
наблюдалась между родителями и детьми и то до определённого
момента. В мире ведьм куда больше дорожили коллегами, друзьями,
соседями – теми, с кем виделись каждый день и проводили всё своё
время. Знакомые Анелии, которые раньше всегда здоровались и охотно
общались, сейчас… нет, не отвернулись, они затаились и выжидали. Не
отворачивались, но и не помогали. Дамаскинские остались одни.