Изначально я снимала квартиру недалеко от театра, где работала, но там сменился хозяин, и мне временно пришлось съехать к отцу, пока не найду себе новое жилье.
Я сажусь на автобус, который шел до нужной ветки метро, и облокачиваюсь на запотевшее стекло. В отражении на меня смотрит незнакомка. Еще бы. Театральный грим может сделать из человека кого угодно. Вот и сейчас я была похожа скорее на какую-то Мэрилин Монро в светлом парике и с кучей тональника на лице, чем на себя саму.
На улице стояла ранняя весна, но ночью все еще ощущались заморозки. Я укуталась в пальто и надвинула на глаза капюшон. Доехала без приключений и, уже выйдя на конечной станции метро, набрала водителю папы.
Тот забрал меня через пятнадцать минут и недовольно сопел всю дорогу.
Что уже не так?
Он довозит меня до дома, и я выхожу, громко хлопнув дверью. Переместив на другое плечо спортивную сумку, иду в свою комнату на третий этаж и, скинув одежду, переодеваюсь в домашний костюм. Взяв полотенце, решаю сходить в душ. Моя ванная вчера потекла, так что до прихода мастера приходится пользоваться гостевой.
Иду мимо папиного кабинета и вдруг слышу громкие голоса.
У нас гости?
Я уже хочу пройти мимо, как что-то меня останавливает. Прислоняюсь к стене и прислушиваюсь к тому, что происходит в кабинете.
— Аким, давай договоримся, не чужие же люди! — заискивающе говорит мой папа. Я даже не узнаю его голос. Обычно он кричит или выплевывает приказы свысока, а тут… Кто же там в его кабинете?
— Олег, я все сказал! — звучит тихо, но довольно жестко.
— Но что ты от меня хочешь? Не могу я быстро закончить это дело, ты же понимаешь, какие люди в этом всем замешаны! — переходит на повышенные тона мой отец.
Вот, уже узнаю. Но о чем речь, вообще? Какое дело?
— Мне плевать! Я даю тебе время до лета. Не справишься — пеняй на себя, ты понял? — грозно рычит незнакомец.
— Но это же хороший бизнес, Аким! Я мог бы отдавать тебе неплохой процент с продаж — скажем, десять. Десять процентов тебя устроит? — не отступает от своего папа.
Да что за бизнес? Какие еще продажи? Он же владелец сети клубов и казино. Что там вообще можно продавать?
— Я бы сказал, какой это бизнес, да боюсь, тебе не понравится. И если в твоей гнилой душе не осталось ничего человеческого, так я это поправлю, ты меня знаешь…