Как-то само собой толпа стала постепенно редеть, и каждый покидающий ее почёл своим долгом пробормотать что-то о негуманности человечества, но уже не таким возмущенным голосом и совсем не так адресно как ранее.
О Чуне уже никто не вспоминал, а разговора о даче как бы и вовсе не было.
Когда все сострадательные стеснительно растворились за тяжёлыми дверями особняка, наша грязная работа продолжилась, и бедная душа Чуни с помощью инъекции отошла в мир иной.
А хитрый Чёрт остался жить, но с этих пор присмирел.
Супруги Туляевы были очень любопытной парой.
Они приехали в Москву из Керчи, потому что надо было поддержать дочь, поступившую сначала в Мерзляковское училище, а потом и в Консерваторию по классу скрипки.
В Керчи Юля выиграла огромный конкурс в московское училище, а денег не было.
Вот родители и взялись за лопату и метлу.
В прошлом Рудольф Аркадьевич был первым электромехаником международного судна, а Галина Николаевна – преподавателем математики.
Энергичная Галина первое время по ночам продавала хлеб на вокзалах.
Муж взял фамилию жены. Я никогда не спрашивала, почему. Но однажды, забыв у меня на столе медицинскую справку дочери, она вернулась и незаметно её забрала.
Если бы не этот осторожный жест, я бы никогда не узнала фамилии её мужа – Клейман.
Откуда мне было знать, чья справка забыта на моём столе – народу всегда приходило много.
То ли еврейская, то ли немецкая текла кровь в его жилах.
У нас по известным причинам лучше не иметь таких фамилий.
С фотографии, где Рудольф молодой, смотрит удивительно симпатичное лицо с проницательным взглядом, высоким лбом и толстыми чувственными губами. Такие лица в моё время ещё встречались где-нибудь на математических или других естественных факультетах. Однажды он спокойно наметил решение в шутку брошенной мною задачки. Я спросила Галину, где она нашла такого умницу.
И Галя в свойственной ей непосредственной манере ответила: «Ой, да о чём вы говорите? Видели бы, какие за мной ухаживали! У меня ещё лучше был. Знаете, что его ни спрошу, тут же расщёлкивает. Но как-то не сложилось. Я была такая весёлая».
Тараторила она всегда безумолку.
Насчёт веселья не очень верилось, но зато живой, непоседливой, суетливой и болтливой, хотя и беззлобной – это точно.
Они оба были работягами. За что бы Рудольф ни брался, всё у него получалось. В нём всё время пульсировала творческая жилка. Очень быстро его пристанище обросло отреставрированной мебелью, столами, кроватями и прочими нужными в хозяйстве предметами. Найдя на помойке сломанный электродвигатель, он его починил и приспособил для электропилы.