– Кто же эта госпожа Нина Жипси? – спросил Фанферло. – Без сомнения, это знакомая Проспера Бертоми?
– Это его любовница, – отвечал Фанферло.
– Она живет здесь, в доме тридцать девять?
– Вы это знаете… Недаром же я вошел сюда.
– Она снимает квартиру на свое имя?
– Нет, она живет у Проспера.
– В котором этаже?
– В первом.
Фанферло тщательно сложил записку и сунул ее к себе в карман.
– Я сам передам эту записку госпоже Жипси, – сказал он.
Кавальон хотел было возражать, но Фанферло сказал ему:
– Советую вам возвратиться к вашим занятиям, молодой человек.
– Но ведь Проспер мой покровитель, он вытащил меня из нищеты, он мой друг!
– Зная, что вы так преданы кассиру, могут хватиться вас и истолкуют это в дурную сторону.
– Проспер невиновен, я знаю это!
– А если он будет обвинен, то это ваше признание может быть принято за соучастие в его преступлении.
Кавальон опустил голову. Он был сражен.
– А потому послушайте меня, молодой человек, – продолжал Фанферло. – Возвратитесь к своим занятиям! До свидания!
Молодой человек повиновался. А Фанферло поднялся по лестнице и позвонил в дверь первого этажа, в квартиру Проспера Бертоми. Ему отворила девочка лет пятнадцати, кокетливо одетая.
– Госпожа Нина Жипси? – спросил сыщик.
При виде Фанферло с запиской в руках девочка не знала, что ответить.
– Мне поручено передать ей послание от господина Проспера, – сказал он и подождал ответа.
– Войдите, я сейчас доложу.
Имя Проспера подействовало, и Фанферло ввели в гостиную.
– Черт возьми! – проговорил сыщик при виде роскошной обстановки. – А кассир устроился недурно.
Но он не мог продолжать своих наблюдений, так как раздвинулась портьера и вошла госпожа Нина Жипси. Она была очень хороша собою, и ее красота была настолько необычайна, так заявляла о себе, что даже Фанферло был ослеплен и приведен в смущение.
«Ах, черт возьми! – подумал сыщик, вспоминая благородную, строгую красоту Мадлены, которую видел так недавно. – У него положительно недурной вкус, даже очень, очень недурной!»
– Что вам угодно? – спросила дама, презрительно прищурившись.
Другой на месте Фанферло был бы смущен этим взглядом и тем тоном, с которым произнесена была эта фраза. Но все его внимание было поглощено изучением этой молодой женщины.
«Она недобра, нет! – подумал он про нее. – И кажется, невоспитанна…»