– Это наша культура и нам ей распоряжаться…
– Не вам нас судить…
– Если бы Предтеча была против, она бы не позволила это изначально…
С разных сторон зала доносились голоса в поддержку Гипериона, наполняя помещение мягким синим светом, окружившим сцену, неся в себе мистическую силу судейства и наполняя прошение консула “весом”. Когда, казалось, все выступили в свою защиту, Гиперион поднял руку и указал на Виктора:
– Тем самым, моя молитва вступает в исполнение!
Невидимая молния сорвалась в человека, обрушив на него столь же неосязаемую накопившуюся мощь. Но он даже не шелохнулся, продолжая скучающе наблюдать за собравшимися. По ощущениям тоже ничего не изменилось, а значит их коллективная молитва просто не подействовала.
– Нет, не впечатляет, – произнес Виктор.
В полной тишине он снова прошелся вдоль сцены, оглядывая трибуны, после чего развел руками:.
– Думаю, на этом ваши потуги можно закончить и впредь вы будете знать своё место.
После этих слов зал озарился синим светом и “взорвался” криками. Гиперион поднял руки, пытаясь всех успокоить, но массовая истерика не останавливалась, а лишь сильнее разрасталась.
– Проваливай из нашего полиса, нам не нужны такие друзья. Самодовольный тиран. Мы соберем лучших судей, если понадобится, мы соберем всех жителей, но твоё самоуправство не останется безнаказанным. Мы отправимся к самой Предтечи, мы добьемся справедливости! – ревел зал, а просьбы консула успокоиться тонули в этом крике.
Поначалу Виктор сдвинул брови и грозно смотрел на рассвирепевшую толпу, но по мере пополнения проклятий в свой адрес в его глазах просыпался азарт. И, когда консул подошел к нему, чтобы увести из зала, тот смог заметить, что Виктор что-то тихо шепчет, взирая на сенат. После неожиданного хлопка в ладоши, за спиной великого судьи вновь загорелись огненные крылья, но в этот раз не двое, а четверо, а размером они были столь велики, что заполонили собой весь зал, ослепляя и обдавая жаром всех собравшихся. Вместе с тем по стенам, колоннам и скамьям начали расползаться бесконечные терновые ветви, оплетая не только крылья, но и всё вокруг. В этот момент раздался эхом громогласный голос Виктора, в котором слышалось некое одержимое веселье:
– Жалкая, никчемная раса, возомнившая себе чем-то большим чем мусор под ногами Фелензии. Молитесь богине и верите, что ей на вас не плевать. Соберите хоть сотню таких судов и это ничего не изменит, потому что Я воля богини, а вы лишь взбунтовавшееся стадо. Вы ошибка богини. А знаете, что делают с ошибками? – Виктор выдержал многозначительную паузу. – Их исправляют. Перед ликом Фелензии я беру на себя право судить и выносить приговор. Причина – ересь. Наказание… я придаю забвению всю вашу цивилизацию. Кроме, пожалуй, тебя, Максимус. Вы же так хотели меня наказать? Твоё наказание – вечность оттачивать своё мастерство, в попытках оспорить этот приговор, а я посмеюсь.