- Знаю, батенька, очень хорошо знаю... Выходит, придется нам про
все это забыть?
- Выходит, придется. Советую вам стереть эту запись и сделать
вид, что никакого Попова у нас никогда не было, а о Снегоходе вы
вообще ничего не слышали. Мы с вами ничего не видели и не слышали,
запомните.
- Всенепременно, батенька, - пообещал профессор, надевая
резиновые перчатки и доставая инъектор. – Лелик, подай-ка мне
капсулу... ты знаешь, какую...
- Ру-га, Ху-Га! – прорычал великан, протягивая Гадюкину
крохотный цилиндрик.
Пока профессор заряжал инъектор, Эдуард Степанович внимательно
изучил бумаги, подписанные Поповом, спрятал их за пазуху, сделал
скучное лицо и отвернулся.
Гадюкин развернул эль-планшетку, включил микрофон и добродушно
продиктовал, одновременно нажимая на поршень инъектора:
- Двенадцатое апреля две тысячи сорок четвертого года. Проект
«Морфей», эксперимент сорок три окончился неудачей. Несмотря на все
принятые меры, подопытный скончался. Смерть зафиксирована в ноль
три часа пятьдесят две минуты. Конец записи.
Порой два процента – это не так уж мало.
Эдуард Степанович откусил кусок бутерброда с сервелатом, вышел
из лифта, повернул направо и остановился перед табличкой «А. М.
Гадюкин».
- Доброе утро, Мила, - кивнул он секретарше, входя внутрь. – У
себя?..
- Сами не видите? – отстраненно махнула рукой та.
Действительно, из-под двери струился сизый дымок и слышалось
глухое бурчание ассистента Лелика. Эдуард Степанович вспомнил, как
это горбатое страшилище впервые появилось в НИИ «Пандора», и
невольно усмехнулся.
Что ни говори, подобное случается нечасто...
- Доброе утро, профессор, - вошел в лабораторию главбез,
проглатывая последний кусочек бутерброда. – Чем заняты?
- Паяю, батенька, - дружелюбно ответил Гадюкин, с удовольствием
вдыхая миазмы расплавленного олова.
- Что паяете?
- Просто паяю. Меня это успокаивает. Да вы присаживайтесь,
батенька, присаживайтесь, я уже заканчиваю, - отложил паяльник
Гадюкин. – Чай, кофе?
- Чаю, если нетрудно, - сделал выбор Эдуард Степанович.
- Нетрудно, нетрудно. Лелик, сделай Эдуарду Степанычу чайку.
- Ру-га! – прорычал Лелик, возясь с чайником. Почти трехлитровый
сосуд в его ручищах выглядел совсем крошечным. – Ху-гу?..
- Две ложки, - ответил Эдуард Степанович, доставая из кармана
завернутый в фольгу бутерброд с ветчиной. – А что, профессор, какие
творческие планы? Над чем сейчас корпите?