— Заедемв «Ласточку». Эторядом. Там пообедаем, а потом получим
время на обед уже на подстанции. Можно будет двадцать минут
полежать. Вообще-то это — нарушение инструкции, но отдыхать тоже
надо. Не схитришь, так и будешь гонять с вызова на вызов.
Тане было интересно решительно все. Машина, ящик, вызовы, новые
люди, постоянное движение, смена впечатлений. И то, как Саша
разговаривает с пациентами и родственниками. Глядя на него, она бы
не подумала, что он не врач. Спокойствие и уверенность.
Осматривает, ставит диагноз. Назначает лечение. Он помнит наизусть
все стандарты. А ей нравится учиться. А тут уже настоящая работа.
Движение. Скорость. Люди. Она не замечала усталости, не понимала
раздражения, которое иногда испытывал фельдшер, если давали вызов,
который он называл «бестолковым», то есть непрофильный для
скорой.
В «Ласточке» обеденное время и приличная очередь. Ерофеев
сказал:
— Все держитесь за мной.
И держа поднос с едой высоко над головой, полез без очереди,
время от времени вскрикивая: «Скорая! Пропустите, пожалуйста! Не
дай бог и к вам приедем! Голодный врач опасен для больного!»
И, что удивительно, пропускали! Смеялись, но никто не ворчал, не
оговаривал. Ведь скорая — это что-то сверх правил. Им можно без
очереди. Они всегда в бою. Но, война войной – а обед по
расписанию!
Уселись за стол, Ерофеев загреб ложкой суп с фрикадельками и,
предвкушая, поглядывал на пару золотистых чебуреков. Таня хлебнула
ложечку из тарелки и отставила ее.
— Саша, мне кажется, он не свежий.
Ерофеев, подгребая со дна тарелки
последние капли, ответил:
— Поздно. Теперь, если меня прихватит, заедем в аптеку за
имодиумом. Будешь меня лечить?
Он принялся за чебуреки, оторвался на секунду, сказал:
— Ешь. Времени в обрез.
Потом обратился к водителю:
— Сегодня прокатило, люди добрые попались.
Водитель, сидевший над горкой
чебуреков, кивнул, приканчивая последний чебурек: он поступил
наиболее мудро — суп решил не брать совсем. Ему-то оставалось
доработать до десяти вечера, как и Тане, а фельдшеру кататься до
утра.
Ерофеев промокнул салфеткой губы и
пальцы и, пока Таня доедала чебурек, от администратора кафе
позвонил в диспетчерскую, будто они все еще были в больнице. Выйдя
на улицу, объявил радостно:
— На подстанцию. «Обедать»!
На подстанции точно через двадцать
минут диспетчер объявила их бригаде вызов. Ерофеев разглядывал
карточку: «Мужчина, восемьдесят восемь лет, плохо с сердцем».