— Благодарю, мой сеньор, — с явным облегчением сказал он.
— Следуй за мной, — велел я.
Оставив у входа свою Коровку, сдав её на руку знакомому, родному
конюху, я двинулся вглубь дома. Со мной был молчаливый и
настороженный Сперат, не менее молчаливый Нычка со своим
оруженосцем и Леон. Так что я, считай один пошел. Остальные
отправились в пиршественную залу. Старший лучников, оценив
обстановку, попросил накрыть им во дворе. Там как раз было
живописное местечко в окружении плодовых деревьев. И красиво, и
из-за угла никто не выпрыгнет, норовя в тебя меч воткнуть до того
как ты лук натянешь. Предусмотрительно. Нет, эти ребята с Туманных
островов определенно стоят своих денег.
— Проводить вас… К вашему отцу? — спросил Леон.
— Да, конечно. Где он? — согласился я. Первым делом надо
выказать сыновью почтительность.
— В семейной часовне, — ответил стражник и я пошел впереди.
Дословно, это место называлось “Залом предков”, но мой встроенный
переводчик однозначно трактовал это именно как некий аналог церкви.
Только для своих, для семьи.
Пока мы поднимались по лестнице и шли через галереи — нужное нам
помещение находилось на другом конце поместья — Леон сухо
докладывал.
Разграбить поместье толком не успели. Что логично — Гонорат же
считал его своей собственностью. Так, сперли что-то по мелочи. Одну
дорогущую осветительную сферу из Большой гостиной. Убили несколько
слуг. Показательно, что Леон даже не знал, сколько точно. Шесть
стражников оказались предателями. Из них живыми после штурма
осталось только двое, и те ушли с Гоноратом. Из оставшихся верных
отцу, шестеро погибли, сражаясь. Интересно, Пьеро, который напал на
меня у моих же дверей, как Леон посчитал? Уточнять я не стал,
сейчас это неважно.
Нычка коротко сказал Леону, что мы разбили заговорщиков, а
Гонорат сбежал. Тот кивнул, равнодушно. Или, скорее, Леона больше
занимал облезающий нос. Прямо кусками кожа отслаивалась. Надеюсь,
это признак успеха моего лечения и под ней просто нарастала новая.
Бедолага смешно морщился и кривлялся — видимо ожоги чесались. Делал
он это очень осторожно — обстановка обязывала к сдержанности. Мы
наконец пришли.
Помещение нашего семейного храма когда-то было внутренним
двориком. От этого времени оно сохранило плитку на узких дорожках.
И высокие каменные постаменты, которые раньше были клумбами. Но
теперь, будучи полностью заключено в каменные стены и закрытое от
солнц сводчатым потолком, помещение выглядело просто странным. На
стенах гобелены с подвигами предков. В одной из стен узкие окошки
из которых падали лучи света. Они казались полупрозрачными балками,
которые подпирали стену — так темно было в остальном помещении.
Дальняя стена — это алтарь. Несколько реликвий, сорокасантиметровая
деревянная, но позолоченная фигурка первого Итвиса, с бронзовым
язычком огня в руках. А на каменных постаментах, как в склепе,
теперь лежали тела. Четверо.