Все, кто сопровождал меня, остановились у дверей.
Я подошел к семейному алтарю, налил вина в жертвенную стопочку
из специального серебряного сосуда, отломил черствого хлеба и
положил рядом. Пробормотал восхваление и длинный перечень имен.
Зажег специальный поминальный подсвечник с двенадцатью свечами.
Глаза привыкли к полумраку. Потом я повернулся к ближнему телу и
потянул за белое покрывало, на котором проступали красные пятна
крови.
— Не стоит, — грубовато сказал Леон. — Простите молодой сеньор,
но вашего отца злодеи… В общем, они выместили на нем свою ярость,
сильно обезобразив тело.
“Молодой сеньор”. Люди рабы привычек. Я не стал поднимать
покрывало. И в самом деле, запомню его таким, каким он был ночью,
освещенный своим пламенем. С лицом человека, не боящегося своих
врагов. Я нащупал руку под покрывалом и слабо пожал её. Ладно,
Старый змей, лежи спокойно. Хуже чем ты, я не сделаю. Обещаю. Я
перешел к следующему.
— Пер, сын Нотча, — раздался голос от дверей. — Он бился за
вашего отца как… Как…
Леону отказало красноречие.
— Как того и следовало от него ожидать, — подсказал я Леону.
Положив руку на тело, я задержался. Вот перед Пером я был
виноват. Он попросил же, человеческим языком. “Защити сестру”. Я
тяжело вздохнул и перешел к третьему телу. Откинул покрывало. Магна
лежала на маленькой подушечке, и если бы не бледность, могла бы
сойти за спящую.
Та часть меня, которая осталась во мне от прежнего владельца
этого тела, никак не отозвалась. Я чувствовал горечь, досаду, но не
горе. Я не успел узнать эту девушку достаточно хорошо. А Магн был
мертв. Его братская любовь еще оставалось во мне. Но осмыслить её
смерть он уже не мог. Поэтому горя не было. Была просто какая-то
ледяная стена. Холодная, как смерть.
Я долго стоял, разглядывая лицо, так похожее на меня. Да, она
погибла в том числе и по моей ошибке. Но я был далек от того, чтобы
взваливать на себя всю ответственность. Не я пырнул её кинжалом. Не
я затеял убийство родственников. Да, я не смог её спасти, но смог
уцелеть сам. И в этом нет моей вины.
Я знаю, люди часто винят себя. Например, маньячила утащит
ребенка, и родители винят себя. Так уж устроен человек — постоянно
думает, анализирует, пытается понять, как надо было сделать, чтобы
можно было избежать беды. И чем драматичнее беда, тем сильнее
кажется, что что-то ты сделал не так.