— Это будет неприятно. — усмехнулся
я. — Но я согласен и на такое. В первую очередь – являетесь ли вы
патриотом России… или империи?
— Разве эти два понятия можно
разделить? — нисколько не смущаясь спросил Филарет. — Если же ты
спрашиваешь буду ли я верным слугой престола, то до той меры, пока
могу оставаться верным господу и всем людям, что под моей
опекой.
— Учитывая, что наши возможные враги
– протестанты и католики, думаю в этом не будет проблемы. —
усмехнулся я. — В таком случае второй вопрос – что, если выяснится,
что нет никакой божественной материи, как и энергии, а весь
резонанс и конструкты – последствия технологического провала.
— Кажется ученые под твоим
покровительством не эту тему затрагивали. — спокойно, но уже менее
благожелательно проговорил патриарх. Наверное, ждал возражений, но
я молчал, дожидаясь его ответа. — Что же, если выяснится, что Земля
не центр вселенной и солнце с звездами не вращаются вокруг неё,
церковь это как-нибудь переживет.
— А в процессе осознания этого факта
не сожжет пару сотен «ведьм» и «колдунов» с подзорными трубами? —
усмехнувшись спросил я.
— Смотря что вы нашли и как громко об
этом будете кричать. — вернув мне усмешку заметил патриарх. — Ну
так, в чем дело?
— Общество Теслы использовало
резонанс без людей. Вообще. А после ко мне заявился их
представитель, с персональным щитом- кристаллом, только вот в нем
самом не было ни грамма одаренности. — сказал я, заставив Филарета
нахмурится. — Резонанс, это технология, только по какой-то ошибке
ставшая зависимой от людей. И они от этой зависимости
избавились.
— Это очень опасное утверждение. —
наконец проговорил патриарх.
— Я знаю. — вздохнул я, откинувшись
на спинку кресла. — И знание не дает мне покоя. Ну и наконец, если
позволите, последний вопрос. Как вы относитесь к переименованию
Петрограда в Сант-Петербург.
— Прошу прощения? — удивленно вскинул
брови Филарет, н сумев сдержать эмоции. — Я не ослышался?
— Нет. Думаю, это вполне возможно.
Император Петр Великий – конечно знаменательная историческая
личность, хоть и совсем не святой. Но вот апостол Петр, вполне себе
святой. — заметил я. — Пусть это будет моим широким жестом в вашу
сторону. Лично вашу, и всех православных граждан нашей империи.
— Санкт-Петербург. — задумчиво
проговорил Филарет, а затем, взглянув мне прямо в глаза,
усмехнулся. — Что дальше? Сталинград?