— Хорошо. — я выдохнул, прикрыв
глаза. Напряжение спало. Никакого Сталинграда в этом мире не было,
и быть не могло, потому как один известный грузин, так и не сменил
фамилию. Время и формация были другими. — В таком случае, я могу
быть с вами откровенным. Как и вы со мной. А значит вы сможете
ответить на мой вопрос – вы видели Странника?
Филарет нахмурился, сцепил пальцы в
замок и отклонился на спинку кресла. Затем подался вперед, взглянув
на меня из-под бровей. И наконец резко поднялся.
— Если ты говоришь с богом – это
молитва. — произнес он. — Если бог говорит с тобой – скорее всего
это галлюцинация или болезнь. Будь осторожен Александр.
— Так видели или нет? — снова спросил
я.
— Мне нужно подумать над ответом. —
произнес Филарет. — Три дня.
— Боюсь если общество начнет
действовать трех дней у нас не будет. — ответил я.
— Не начнут. А если начнут, мы будем
на одной стороне. — усмехнулся Филарет. — Я не соврал, когда
сказал, что буду бороться за своих прихожан до конца. Кто бы не
стал моим врагом. Общество Теслы, император России или сам
Сатана.
— О большем я и просить не смею. —
сказал я, поднимаясь. — Всего доброго, ваше святейшество.
— Всего доброго, ваше высочество. —
чуть помедлив ответил Филарет, и поклонившись вышел из кабинета.
Только после этого я осознал, что это первый раз, когда патриарх не
только признал мою власть, но и проявил формальное уважение.
— Сталинград… — усмехнувшись покачал
я головой, и сел обратно за бумаги. Предстояло сделать еще очень и
очень много. В конце концов, наш противник управлял половиной мира.
Но, возможно, мы найдем соломинку, которая сможет переломить этой
гадине хребет.
Филарет в смятении ходил по своей
келье, хотя он и не был приверженцам роскоши, но и отказываться от
предоставленных настоятелем местного монастыря двухкомнатных
апартаментов не собирался. Все это было пустое, ведь намеренное
ущемление плоти есть ни что иное как потакание ей. А плоть была не
важна.
— Видел ли я странника. — выдохнул
он, остановившись возле окна и взглянув на свинцовые тяжелые тучи,
закрывающие всё небо. О, он видел многое.
Мальчик… хотя какой он мальчик, если
прошел тот же путь что и сам Филарет? Бывшему монаху прошлось
пережить многое. Гонения красных на церкви, разграбление белыми его
скита, поругание над сестрами… убийства, каторгу, Сибирь. А затем
помилование, застой и возрождение. Он едва помнил свою прошлую
жизнь, но Цель была выжжена калеными буквами на его душе.